Сергей Петрович давно уже привык к тому, что Лилечка по вечерам была всегда пьяненькой, привык к вечной бутылке водки в холодильнике. Теперь же Лилечка приходила домой трезвой, увлеклась испечением всякой сдобы, отчего в доме теперь всегда пахло чем-то вкусным, а вечная бутылка водки из холодильника куда-то исчезла. Лилечка сильно переменилась глазами и лицом, словно кто-то основательно встряхнул её глаза и лицо, как калейдоскоп, и в них появились новые, незнакомые черты. Можно сказать, не слишком перебирая слова, что этот июль выдался в семье Жилиных медовым.
Теперь и сама Мальвина, и встречи с ней, и история вертоградаря Ю, всё это теперь могло бы показаться Сергею Петровичу странной ошибкой его мозга, если бы не подаренное ему Мальвиной охотничье ружьё. Сергею Петровичу нравилось доставать из сейфа это ружьё, держать его в руках, гладить лаковое, словно прозрачное, ореховое ложе, чёрные холодные стволы и вспоминать о том, как он учил Мальвину стрелять из этого ружья, и как перед каждым выстрелом её лицо становилось бледным и строгим.
Но медовый месяц июль закончился, наступил август – жаркий, пыльный, душный.
Сергей Петрович стал всё чаще думать о Мальвине, о своих мечтах о будущей жизни в городке Б., о двухэтажном деревянном доме над большой рекой, о новой школе, о будущих романах, которые они с Мальвиной там, в Б., ещё могли бы выдумать.
Однажды душной августовской ночью Сергей Петрович всё не мог уснуть: он думал о Мальвине, смотрел в лицо спящей жены, озаряемое далёкими зарницами; а потом пошёл на кухню пить чай.
В прихожей зазвонил телефон.
– Да… – шёпотом сказал Сергей Петрович.
– Серёжа, это ты? – тоже шёпотом, спросила Мальвина.
– Да, я…
– Серёжа, запомни: поезд номер 345, вагон 7… Проводника не помню, как зовут… Высокий такой, с усами… На щеке чёрная родинка… Поезд приходит в 3.50 сегодня ночью… Запомнил? Поезд 345, вагон 7, в 3.50… Смотри не опоздай, поезд стоит всего две минуты… Я тебе передала вещи и деньги на дом… Сережа, я тебя очень-очень люблю…
С трёх часов утра Сергей Петрович шатался по вокзалу, смотрел на несуетную раннюю вокзальную жизнь, слушал приближающуюся грозу. Когда в открытые вокзальные окна врывался неожиданно свежий ветер, Сергей Петрович ёжился от этой свежести и с удовольствием думал о том, что после грозы жара наконец-то спадёт.