Он включил музыку, чтобы не смущать девушку и самому не смущаться, достал со шкафа доисторический чемодан, обитый дерматином, и выудил из него заначку.
В комнату влетели Лукин – с румянцем от предвкушения скорой попойки, а за ним Хлебников – бледный и потный от хотения по нужде. Сеня завалился на Терехинскую кумачовую кровать, закинув ноги на высокую спинку, Пашка, пританцовывая, закружил вокруг.
– Ты, что ли, тоже слив объелся? – пошутил Лукин.
– Пирогов он объелся, сволочь прожорливая, – уточнил Ванька.
Затем сбегал на кухню за стаканами, штопором и американской просроченной тушенкой, той, что сохранилась еще от бывшей хозяйки дома. Он элегантно вскрыл банку, раздал всем вилки. Откупорили бутылку и разлили вино по стаканам. Молча выпили. Ванька снова разлил. Выпили.
Прошло пять минут.
Перекусили.
Прожорливый Хлебников тушенкой тоже не побрезговал, но после еды ему стало совсем лихо.
Прошло десять минут.
– Ну скоро она там? – ныл Пашка и продолжал жрать и пить. Услышав шум воды, сливающейся в унитаз, Хлебников расцвел и унесся к туалету.
Прошло еще пять минут.
В комнату вернулся Пашка, совсем бледный и несчастный.
– Она, кажется, помыться решила, прикиньте! – раздраженно доложил он и снова убежал на пост. – Кристина, имей совесть, ты тут не одна! – завопил он на всю квартиру и опять вернулся.
От Пашкиной суеты у Терехина голова пошла кругом. Лукин, размякший было от портвейна, тоже напрягся.
– Слушай, Пашутка, шел бы ты со своими, блин, проблемами, на хрен отсюда. Оставь девушку в покое, скотина некультурная.
– Она уже полчаса там торчит! – возмутился Пашка.
– Потому что ты ее дергаешь все время, – промурлыкал Ванька. – Когда кто-то под дверью торчит, сосредоточиться на процессе сложно. Правда, Паш, иди уже во двор, что ли. Ночь и кусты – друзья наши. Как ребенок, в самом деле. Или тебе утку дать? – хихикнул он, кивнув в сторону кровати.
– Какой на фиг процесс? Она ванну принимает! – заорал Хлебников. – Это нормально по-вашему?
– Че она делает? – насторожился Лукин.
– Твою мать! – Ванька зажмурился. Он вдруг понял, для чего Кристина напросилась в гости. Ей не туалет был нужен, а ванная! От приятного опьянения не осталось и следа.
Лукин тоже понял, сполз с кровати на пол, беспомощно глядя то на Терехина, то на Пашку, который, одурев от нетерпения, слонялся из угла в угол и стонал.