– Как же, закончится… – в голосе меддаха прозвучала горечь. Но он сразу же перешел на другое: – Ты мудрый казак и хорошо говоришь по-нашему… Откуда ты? Кто ты?
Арсен задумался. Спокойный вопрос Якуба разбередил его душу, всколыхнул воспоминания. Перед глазами проплыли далекое детство и юность. Казалось, все было только вчера: и родной дом, и ребячьи ватаги, и школа, и милые материнские руки, ласкавшие его темно-русые кудрявые волосы, и скупая отцовская ласка, и звонкий смех маленькой сестренки Стеши…
Он долго не отвечал Якубу. Перебирал в памяти давно прошедшие события, и все ему казалось интересным. Но будет ли это интересным для Якуба?
– Мне сейчас двадцать три года, – произнес тихо. – Я вдвое моложе тебя, Якуб-ага… Со мной не случалось таких удивительных приключений, но и меня немного потерла жизнь, помяла и кое-чему научила.
Детство мое прошло в Каменце на Подолии. Камениче – как называют его турки. Слышал о нем, наверное? Да и кто о нем не слышал? Это туда несколько лет назад ваш султан Магомет Авджи[50] привел бесчисленные свои полки и бросил на приступ… Но об этом потом. До того злосчастного времени, когда янычары ворвались в город и сожгли его, он, как казалось мне, был самым лучшим уголком на земле.
Наш дом стоял над стремительным Смотричем, на Карвасарах. Дом деревянный, но просторный, с множеством темных и таинственных уголков, забитых старым хламом, среди которого я прятался от отца, когда мне надоедало помогать ему в мастерской. Отец мой был хорошим мастером-резчиком. Изделия его славились по всей Подолии, их охотно покупали даже в Польше и Турции. Это приносило отцу, как я понял позже, неплохие заработки. Его выбрали цеховым старостой. И он, бывший бедняк-гуцул, подмастерье, выбившись в люди, задумал дать сыну образование. Сначала он отдал меня в бурсу, а потом в коллегиум[51]. Хотел видеть меня священником… Там учили Закону Божьему, поэзии, риторике, а также латыни… Однако я был непоседой и, хотя наука легко мне давалась, очень быстро понял, что это не мое призвание. Мне хотелось свободы, простора. Я мог часами стоять на плацу и наблюдать, как учатся фехтовать солдаты, как стреляют они из аркебузов[52] и самопалов[53]. Без конца мог слушать рассказы бывалых людей про войны, сражения. Мне и самому хотелось стать воином.