Однажды, когда мы остались с ней наедине, а Айрин спала в соседней комнате, я спросил:
– Что это вы постоянно шепчете?
Тётушка Лула подняла на меня глаза, и я впервые прочитал её мысли, как будто до этого она выстроила защиту, а сейчас намеренно опустила её.
«Ты же знаешь, что её мне не спасти. Я надеюсь спасти хотя бы младенца…»
– Не думайте так! – ответил на её мысли я, сцепив зубы.
– А ты думаешь, Вселенная так просто дарует тебе искупление?
– Вы ничего не знаете!
– Зато я чувствую, какую ношу ты пытаешься тащить один, только вместе с любовью ты разделил с ней и свою боль. Нельзя делить с тем, кого любишь и кто любит тебя, только счастье!
– Она сама так захотела! – затолкав ком боли подальше, выдохнул я.
– Она имеет на это право, ведь так?
Я молчал.
– Она тоже причастна к той ошибке, ты же знаешь.
– Нет, это только моя вина!
– Это не так, – вздохнула тётушка. – В этом виноваты вы оба.
– Давид? – Нас прервал встревоженный шёпот Айрин.
Я пошёл к ней.
– Кажется, началось! – Она смотрела на меня испуганно.
– Что? Теперь? – Я присел возле неё, схватив её руку. – Какая холодная… – Прислонил её к губам, пытаясь согреть горячим дыханием. – Позову тётушку…
– Постой! – Я заметил, как из уголков её глаз начали вытекать струйки слёз, оставляя на бледных щеках розовые дорожки. – Пообещай…
Я потянулся свободной рукой к её щекам, вытирая их.
– Мир мой, ты сама убеждала меня, что всё будет хорошо. Я обещаю тебе…
– Что никогда не оставишь нашего малыша! – перебила меня Айрин и, стиснув зубы, приглушила болезненный стон.
– Обещаю! – бросил я и, отпустив её ладонь, выбежал в другую комнату.
Но тётушка уже знала, что началось. Она, сжимая тазик с водой и закидывая тряпки на плечо, зашла в комнату, откуда слышался стон Айрин. Я ринулся за тётушкой, но она закрыла дверь перед моим носом.
– Всевышний, – шептал я, прижимая обе ладони к солнечному сплетению, – это я должен страдать, не она! Даруй нам прощение, забери её боль, верни Айрин мне…
Он её забрал боль. Вот только не вернул Айрин мне.
Я не знаю, сколько времени Лула провела в комнате. Всё эти долгие минуты я сидел у двери. Когда тётушка вышла ко мне с младенцем на руках, я поднялся. Она улыбалась, а по её щекам катились слёзы.
«Это мальчик!» – прочитал в её мыслях я.
Вот только я уже знал, чего стоил этот ребёнок. Стоны и крики Айрин прекратились. Моё сердце будто взорвалось внутри. Я ещё не вошёл в комнату, но уже знал, что потерял её.