Конечно, она не боится. И хотя мои чувства были иными, я не раз задумывалась, что это значит для нее.
Тони всегда была не прочь поучаствовать в затеянных мной приключениях и частенько что-то предлагала сама. Но если боги следят за нами, особенно когда Вознесение так близко, они могут счесть ее недостойной за эти выходки. Эта мысль не впервые пришла мне в голову, но только сейчас я вдруг ясно осознала, что мое отношение к Вознесению может уничтожить ее энтузиазм.
В горле поднялся кисловатый привкус вины.
– Я такая эгоистка.
Тони озадаченно вытаращила глаза.
– Почему ты так решила?
– Кажется, своим унынием я омрачаю твою радость, – сказала я. – Я в самом деле не думала, что ты с таким предвкушением ждешь Вознесения.
– Ну, раз ты так говоришь. – Она рассмеялась, негромко и тепло. – Если честно, Поппи, ты ничего не испортила. Твои чувства в отношении Вознесения не влияют на мои.
– Рада слышать, но все равно мне следует ради тебя испытывать больше воодушевления. Так… – я набрала воздуха, – …так поступают подруги.
– Ты испытываешь ради меня воодушевление? Счастье? Хотя сама беспокоишься?
– Конечно, – кивнула я.
– Значит, ты поступаешь как подруга.
Может, это и правда, но я пообещала себе стать лучше и не рисковать Вознесением Тони, втягивая ее в свои эскапады. Я смогу жить со страшными последствиями, если меня признают недостойной, потому что это моя жизнь и к этому привели мои действия. Но я не желаю, чтобы та же участь ждала Тони.
С этим я жить не смогу.
* * *
В тот же день, после того, как я поужинала в своей комнате, ко мне постучал Виктер. Когда я посмотрела на его лицо, загорелое и обветренное от жизни на Валу и долгих лет на солнце, я не стала думать о том, где он был прошлой ночью, и о вызванной этим неловкости. Я увидела его выражение и поняла: что-то произошло.
– Что случилось? – прошептала я.
– Нас зовут, – ответил он, и у меня дрогнуло сердце.
Нас могут звать только по двум причинам. Первая – приказ герцога, а вторая – в равной степени ужасная, но совершенно другая.
– К про́клятому, – добавил Виктер.