Так же среди полуночных моих гостей, были родные сестры Дженнифер и Дороти Тафт.
Однажды, когда освободилась должность активиста, (о них вы непременно скоро узнаете), я поняла что веснушки и цвет глаз – единственное, что может быть общего у этих сестер.
– А с кем ты здесь? – спросила Нелли. – Кто привел тебя в это место?
– Отец, – ответила я. – Но мне даже проститься с ним не позволили.
– Такое здесь любят, – сказала Нелли и снова бросила резкий взгляд на Эванз – она кашлянула. – Любят разлучать. – Кроссман поначалу говорила в полный голос, но теперь перешла на шепот. – Надзирательницы все как одна – строгие и бездушные. Еще надзирательницы очень любят наказывать.
– И многих – заслуженно, – вставила Дженнифер Тафт.
Нелли обернулась на Тафт, стоящей по правое плечо, и спросила ее:
– Чем же дети могут заслужить голодовку и карцер? Ты вообще, в своем уме?
– Тем, что плохо работали, – ответила Тафт. – И вообще, в данный момент, пренебрегая режимом, мы заслуживаем карцер не меньше этих тунеядцев. Я собираюсь лечь спать и вам, советую, того же.
Мы проводили Дженнифер до кровати. Она сначала обернулась и вопросительно поглядела на сестру, сидящую на краю моей постели, затем, так и не дождавшись ее поддержки, демонстративно легла.
– Мать с нами была слишком строга, – рассказала Дороти. – Миссис Лафайет – чистый ангел.
– Миссис Лафайет не самая плохая надзирательница. – Тори одобрительно покачала головой. – Есть миссис Милн – она надзирательница крыла мальчиков, вот там сущее чудовище. Бедные мальчишки.
– Только и слышно, как они плачут и кричат, – шептала Нелли. – Миссис Милн самая строгая. Она даже запрещает мальчикам разговаривать с нами. Здесь вообще нужно быть очень осторожным с разговорами.
– Почему? – удивилась я.
– Высказывать свои мысли вслух, порою может быть очень опасным, – сказала Нелли. – Это грозит карцером и ударами плеткой. А может и чем пострашнее.
– Кстати, – вспомнила Аманда. – А где Винсент? Дороти, ты как-то с ним разговаривала. Куда он подевался?
– Я не знаю, – ответила Дороти Тафт. – После того как он появился весь в синяках, я больше его не видела. Вот уж месяц как. Может он в лазарете?
– В лазарете с синяками не лежат, – покачала головой Нелли. – А вдруг его усыновили?
– Не говори ерунды! – обозлилась Дороти и отвернулась.