– Нет, пойду, – Богатыренко посмотрел на часы и поднялся. – Данилыч, у тебя в батальоне как с противогазами? Ты скажи ротным, нехай следят. А то ведь сам проверю, хуже будет.
– А нечего и проверять, – сказал Дежнев невнятно, скобля бритвой щеку. – Будто сами не знаете, что солдаты в противогазных сумках носят.
– То-то, что знаю, – вздохнул начхим. – А не дай Бог что случится?
– Не дай Бог, – согласился Дежнев. – Только на него и надежда.
– Через активированный уголь самогонку хорошо очищать, – мечтательно заметил Лукин. – Почему так, Петро Семеныч?
– Уголек сивушные масла абсорбирует. Еще марганцовка годится, – подумав, добавил начхим. – Она после в осадок выпадет, через ватку можно отфильтровать. Ну ладно, хлопцы, бувайте.
Начали подниматься и другие. Вылез из-под шинели Ковалев – посидел, позевал, потом вдруг, проснувшись окончательно, вскочил, разделся до пояса и побежал на улицу – делать зарядку. Выбрившись до младенческой гладкости, Дежнев сполоснул и разобрал бритву и тоже вышел из хаты, в солнечную, пахнущую палым листом прохладу погожего осеннего дня. Федюничев уже ждал его с ведром ледяной даже на вид воды.
– Рысью, что ли, бежали? – спросил комбат, удивленный прытью обычно нерасторопного ординарца.
– Никак нет, товарищ гвардии капитан, тут рядом разжился – у артиллеристов. Они аккурат привезли для кухни, так я и подгадал…
– Хитрец вы, Федюничев. Ну, давайте, – скомандовал капитан и нагнулся, затаив дыхание. – У-у-у, ч-черт!! Холоднее не было? Лейте, чтоб вам пусто было!
– Сами же любите, чтоб пробрало…
– Не до оп-п-пупения же, – отозвался Дежнев сдавленным голосом и заикаясь, так свело челюсти. – У! А! Хорош-ш-шо, Федюничев, зд-д-дорово…
– Привет вам от старшего лейтенанта Игнатьева, – сообщил ординарец, когда комбат кончил мыться и, стуча зубами, принялся растирать спину полотенцем.
– Он что, тоже здесь?
– Я ж говорю, водой вот у них на кухне разжился.
– Нелогично отвечаете, Федюничев. Я уяснил, что воду вы свистнули у артиллеристов… кстати, и ведро тоже? Но из этого совершенно не следует, что вы побывали именно в батарее Игнатьева.
– В ей самой, где ж еще, зря вы сумневаетесь, товарищ гвардии капитан, – твердо ответил ординарец таким тоном, будто ему было обидно высказанное комбатом предположение, что он мог побывать в другой батарее.