Он замер у дверей бара, побледневший, с опущенными уголками губ, в которых было столько невыразимого страдания. Подбежавший официант склонился в почтительном поклоне, но Джек отстранил его рукой. Его первым побуждением было подойти и позвать Патрицию, но он передумал и с тягостным чувством покинул бар.
Джек машинально прошел холл и очнулся только на крыльце, где его обдало холодным зимним воздухом. Тогда он вытащил мобильный телефон и набрал номер секретаря Ронни.
Язычки пламени камина играли отблесками и бросали причудливые тени на деревянные стены и потолок небольшой комнаты. Дрова весело потрескивали, но звук этот заглушался громким, со стонами дыханием.
Внезапно раздавшийся звонок телефона прервал страстный спектакль. Мужчина отпрянул от молоденькой, едва достигшей совершеннолетия девушки, и, недовольно поворчав, поднял трубку.
– Да… я слушаю вас, мистер Джек… Хорошо, через пять минут буду.
Положив трубку на место, он стал торопливо одеваться. Девушка недоверчиво смотрела на его порывистые движения.
– Ты не вернешься? – протянула она вялым голосом.
– Нет, Жанетта, – казалось, что мужчина не замечает ее присутствия. Его сосредоточенное лицо выглядело озабоченным и тревожным.
– Тогда я вернусь на работу, – девушка зевнула и лениво потянулась к разбросанному возле кровати нижнему белью. – Если захочешь встретиться, то знаешь где меня найти.
Конечно, Ронни знал, где ее найти. Он же сам первым обратил внимание на новенькую молодую официантку, легко смотревшую на мимолетную встречу, за которую мужчины платят деньги.
– Одевайся побыстрее, я позвоню тебе сегодня после восьми вечера, – властно проговорил Ронни, нетерпеливо поглядывая на девушку. Выпроводив ее и заперев дверь небольшого домика на территории мотеля, он спешно направился на встречу с Джеком.
Ему недавно исполнилось тридцать лет. Родной брат Патриции, воспитывавшийся их отцом, дворецким в имении Джека, в строгом пуританском стиле, он первым взбунтовался, стал конфликтовать с отцом и, как закономерный итог, покинул отчий дом. Страсть к рисованию привела его в художественный колледж, где он не только овладел премудростями живописи и скульптуры, но и вкусил запретный плод, перенося на бумагу женские образы, нежные, полные грации, невысказанного очарования и могучего соблазна, перед которыми не мог устоять его юношеский, ищущий и мятущийся дух.