– Какая ты деловая.
– Смотрю, вы в хорошем настроении. Не знала, что придете. Чему обязаны?
– А что, надо звонить и предупреждать заранее?
– Неплохая идея. Я бы сразу объявила тревогу.
Вот оно: уголки рта ползут вверх, будто шарик мороженого по кусочку теплого яблочного пирога. Глаза блестят от любопытства.
– «Бушмиллс»?
– Давай-ка бутылочку стаута для начала. Только не из холодильника.
– Для начала?
В ее голосе слышится беспокойство, но я, как ни в чем не бывало, спрашиваю:
– Присоединишься ко мне попозже?
Эмили буравит меня взглядом.
– Вы в порядке?
– Просто немного выпьем вместе, вот и все.
– Вы в курсе, что у нас сегодня церемония вручения наград? – спрашивает она, уперев руку в бедро. – А еще в отеле забронирован номер для какой-то таинственной ВИП-персоны… Все должно пройти идеально. Я приложила столько усилий…
– Тише, Эмили, тише. Обещаю, никаких сюрпризов. Просто посидим с тобой и выпьем. И на этот раз обойдемся без откровений.
В подтверждение своих слов протягиваю руку. Ее недоверие вполне обоснованно, учитывая все, что было в прошлом. Улыбка исчезает. Кажется, я так до конца и не объяснил вам с матерью насчет Доллардов, да? Пожалуй, отчасти это связано с сегодняшним вечером.
– Вряд ли я успею, но постараюсь к вам подойти, – отвечает она, по-прежнему глядя на меня с подозрением.
Эмили наклоняется и уверенным движением руки достает с полностью забитой полки бутылочку хорошего пива. Как же красиво у нее все расставлено, этикетками вперед. Во всем любит порядок.
Из-за двери появляется худенькая девушка.
– Отлично, теперь бар в твоем распоряжении, – говорит ей Эмили. – Налей мистеру Хэннигану, пока он еще не отключился. А вы… – она указала на меня пальцем с красивым длинным ногтем, – ведите себя хорошо. Светлана у нас новенькая.
Раздав указания, Эмили забирает стопку бумаг и уходит.
С моей подсказкой Светлана находит открывалку, затем подает мне пиво и бокал, после чего быстрым шагом устремляется в дальний угол. Наклонив бокал, я заполняю его до краев и даю пене осесть. Осматриваюсь, думая о том, как провел этот день, этот год, точнее, уже два года без твоей матери. Я устал, и, честно говоря, мне страшно. Снова провожу рукой по щетине на подбородке, наблюдая, как всплывают пузырьки пены. Кашляю в надежде, что вся тревога выйдет из меня наружу. Назад дороги нет, сынок. Назад дороги нет.