Началось всё пару лет назад, когда после переезда в штаты я начал работать в одной из крупных корпораций, получив в ней должность «наблюдателя». На тот момент моей задачей было консультировать руководителей компаний, финансовые отделы, а не их семейные проблемы или, как это сейчас модно называть, вопросы эмоционального «выгорания». В недалёком прошлом я управлял крупной компанией в Париже, поэтому прекрасно понимал, насколько важно быть в своём коллективе чутким «метеорологом». Финансы ушли на второй план.
О своих клиентах я знал практически всё, включая то, что они ели на завтрак, какую любили музыку, с кем спали и в каких позах. Одно дело – помочь человеку справиться с его личными переживаниями и позволить остаться в тени, другое – стать свидетелем куда более мощного и волнующего откровения, чем любая исповедь.
Дочитывая очередное письмо, я представлял, что передо мной вот-вот раскроется истинное лицо серийного убийцы; где-то в глубине души я даже верил в подобный сценарий. Желая быть пойманным, обезоруженный облик его окажется средь белого дня в заполненном людьми здании. Он неспешно пройдется по вестибюлю навстречу угрюмой и безликой толпе, наслаждаясь предвкушением нового, ни на что не похожего чувства, оглянется по сторонам и, раскинув руки в стороны, дрожащим от переполнения эмоций голосом крикнет: «Вот он я, господа! Прошу любить и жаловать!». Приковывая к себе всё больше внимания, его пронзительный смех эхом разлетится по мраморному залу, дав возможность стражам правопорядка схватить его. А иначе какой смысл от убийств и похищений? Всё верно, игра со следствием, в которой злоумышленник, полностью овладев ситуацией, решается на сделку с правосудием, но делает это уже по собственному желанию.
«Поближе к небесам»
Часть 2
Доктор Хью Теллман.
Мой офис находился на 47-м этаже одного из высочайших и знаменитых зданий мира. Вероятно, вы наслышаны об Empire State Building. Ни одно другое сооружение в моих глазах не отражало столь страстного желания тянуться так высоко в небо. Вглядываясь в небоскрёб со стороны, я всегда представлял, будто передо мной стоял оживший и дышащий облик с его могучими строениями и пустыми окнами, наполненными чёрным светом и призрачными тенями людей, с немым укором следившими за прохожими, за каждым, кому довелось ощутить среди его стен отголоски прошлых жизней.