Говорить и думать по-русски становится всё трудней. И осознавать русскую речь – тоже: и в телевизоре, и вне. Всё чаще понимают сказанное и услышанное с точностью до наоборот. Всё больше правил русского языка стирается. Мутирует лексика, утрачивается орфография, калечится грамматический арсенал.
Отменяются смыслы и определяющие их слова. Засыхают склонения и упраздняются падежи. Особенно – родительный. Скажем, в ставшем крайне употребительной сегодня грамматической триаде – "родина", "любовь", "измена" – исчез родительный падеж. "Измена родине" в дательном падеже есть, а тоже самое в обратную сторону – в родительном – отсутствует. Также с "любовью" и "родиной": в дательном только и слышишь, в родительном – никогда.
Родина, судя по всему, утрачивает у нас свой родительский инстинкт. Что явственно проступает в скукоживаюшейся грамматике. В ней она не способна генерировать любовь к себе и собственную ответственность перед своими гражданами. Слово "родина" чаще всего сопрягается у нас с жёстким и хлестким "мать". Но почти никогда с куда более человечным – "матушкой", или просто "мамой".
"В начале было слово" – сказано в одном известном месте. Но там недосказано, что же будет в конце. Похоже, что – немота…
При нём страна вздохнула. Без него, скорее всего, задохнётся . Горбачева обвиняют в том, что он "развалил Союз". Горбачев спас совесть. Человеческое достоинство. То, без чего не будет будущего доже у самой-самой ощетинившейся ракетами державы. Ракетами мы сегодня бряцаем, а вот на счёт будущего сомневаемся.
Горбачев задал в политике камертон человечности. Порядочности. Антиненависти. Антихамства. Антицинизма. Приверженности общечеловеческим ценностям. Борьбе за мир…
Сегодня всё это отброшено напрочь. Не всеми, конечно, но главными делателями российской политики – с пугающей очевидностью. Всё это, наверняка, будет Россией преодолено. Не сразу. Но обязательно.
Принципы политики Горбачева вновь будут доминировать. Годы черносотенной военщины перелистнем, как страшный и постыдный сон. И Россия будет умной, светлой, честной и мирной страной, какой ее, очевидно, и мечтал видеть Михаил Сергеевич.
Что с того, что человек не любит войну? И презирает тех, кто её проповедует. Причём – в любой аргументации проповедует: неизбежности войн, их освободительности, очистительности, даже – святости. Война – это всегда смерть. Правда – редко тех, кто её насаждает. А также – возносит молитвы за неё к небесам.