А 2 (15) марта уже полыхало так, что любые попытки подавить восстание силой привели бы лишь к тому, что всё новые и новые воинские части стали бы отказываться подчиняться приказам, и переходили бы на сторону восставшего народа. Это не понимают некоторые сегодняшние историки, но очень хорошо понимали генерал Алексеев и командующие фронтами – боевые генералы Русской императорской армии, до последнего остававшиеся верными данной ими присяге.
Именно поэтому все они, без исключения, в том числе дядя Николая II великий князь Николай Николаевич, бывший в течение первого года войны Верховным главнокомандующим, а в описываемое время – командующим Кавказским фронтом, направили Николаю II (некоторые, в соответствии с правилами этикета, – на имя генералов Алексеева и Рузского, с пометкой «Для доклада Государю Императору») телеграммы, прося об отречении. Точнее, все, кроме генерала Рузского, который не стал посылать телеграммы, так как Николай II находился в его штабе, а высказался за отречение устно.
И во всех телеграммах говорилось о том, что «…На армию в настоящем ее составе при подавлении внутренних беспорядков рассчитывать нельзя». Это цитата из телеграммы командующего Западным фронтом генерал-адъютанта Эверта, но о том же самом писали, прибегая к разным формулировкам, все командующие, докладывавшие Николаю II о реальном положении дел.
Думается, что в наше время тратить деньги на съёмку якобы «документальных» фильмов, внушающих доверчивым согражданам, плохо знающим историю своей страны, что генералы «нарушили присягу» и «предали» доброго царя-батюшку, – глупо и безнравственно. Это клевета на покойных русских генералов, которые уже не могут защитить свою честь.
В «Википедии» есть информация о том, что графиня М. Э. Клейнмихель, ссылаясь на воспоминания барона Фредерикса (своими глазами не видела!), рассказывала о странном эпизоде: якобы главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Рузский «…грубым насилием принудил колеблющегося царя подписать заготовленное отречение от престола. Рузский держал Николая II за руку, другой рукой прижав к столу перед ним заготовленный манифест об отречении и грубо повторял: "Подпишите, подпишите же. Разве Вы не видите, что Вам ничего другого не остаётся. Если Вы не подпишете – я не отвечаю за Вашу жизнь". Николай II во время этой сцены смущённо и подавленно смотрел вокруг»).