Если дадут, конечно. Вещь, как я уже говорил, редкая и ценная. Такого количества может и не оказаться в небольшой общине.
– Давай поторгуемся, Стефан. Умеешь торговаться?
– Бывал на ярмарках…
В итоге мы смогли сбить цену, озвученную нехристями, до четырех штук. Причем благодаря не моим умениям и опыту, а Стефановым – у него будто бы жилка торговца проснулась. Все равно выходило много, по моему мнению, но отказываться от помощи прекрасно знающих эти места людей я не собирался. Не в ситуации, когда воспитанник сделался ребенком и растерял большую часть снаряжения.
– Договорились. За сколько до Малахии доведете?
– Не загадывай, Страж. Дурная примета, – отозвался Прол. – За столько, сколько потребуется.
– Може, расскажешь, почто за вами демоны увязались? Так нам проще буде…
Угроза, которую нес Золотоголовый своей новой силой, была общей и для Ассамблеи, и для нехристей. Но… не были мы с последними союзниками. Стоит с ними делиться информацией или не стоит? Я больше склонялся ко второму варианту. И так отношения непростые, да и в епархии по голове за болтливость не погладят.
– Высшему по зубам дали, – ответил Стефан. Причем сделал он это без моей подсказки. Словно почувствовал, что нельзя охотникам говорить об одержимых. – Обиделся.
Прол улыбнулся, но глаза остались серьезными – не поверил. Настаивать, однако, не стал. Покивал – ладно, мол, – и поднялся.
– Тогда с денницей и выдвигаемся.
Я не успел среагировать – просто ничего подобного не предвещало. Стефан неуловимым движением качнулся вперед и тыльной стороной ладони легонько хлопнул Прола по губам. Тот, не ожидая такого, замер в изумлении. Как и Гринь.
– Следи за тем, кого поминаешь! – холодно и очень по-взрослому молвил Стефан. – Ночью Отца Лжи по имени звать! Ты ему служишь?
Приходское и общинное воспитание во всей красе. Денница – утренняя звезда, как и Люцифер – светоносный. Одно из его имен, которые, впрочем, вполне можно произносить, как днем, так и ночью, – никакой магии тут нет. Но не для выходца из общины, веру Христову почитающего наравне с собственными, порой довольно дикими, воззрениями.
Я велел Стефану заткнуться и начал подбирать аргументы, чтобы сгладить возникшее с союзниками напряжение. Нельзя к нехристям со своим уставом, никак нельзя!
Но ни слова выдать не успел. Прол пружинисто поднялся и исполнил что-то вроде поклона. Обозначил его, наклонив голову и совсем чуть-чуть – корпус.