– Что?
– Это двести четырнадцатый пехотный полк, говорю? Командир – оберст фон Мердер?
Солдат не удостоил его ответом. Снова сунул консервную банку в огонь и стал зачарованно наблюдать за ней. Сейчас весь мир для него сузился до размеров кострища, и унтер-офицер Дирк Корф определенно не являлся его частью.
«Контуженый, что ли? – подумал Дирк со сдерживаемым нетерпением. – Впрочем, не похож. У контуженых взгляд делается прозрачный».
– Четырнадцатый, – вдруг ответил солдат, не глядя на него. – А может, и нет. Какая разница? Хоть четырнадцатый, хоть тысяча четырнадцатый. Никакой разницы. Тут уже самому черту все равно…
– Так уж и все равно?
– Без разницы. Когда шрапнель в голову попадает, тут внутренность вся наружу вылазит, будь хоть четырнадцатый, хоть даже и пятнадцатый. Или что же, в раю тоже будут по частям сортировать? Вроде как двести четырнадцатому полку в одном месте квартировать надо?
Дирку захотелось рассмеяться этому безумному ответу, до того нелепо тот прозвучал, но он сдержал себя.
– Да ты, приятель, философ. Что там у тебя в банке такое?
Солдат больше не смотрел на него. Вероятно, он окончательно решил, что Дирк не представляет для него интереса.
– Жук, – сказал он.
– Какой еще жук?
– Мелкий, вроде вши. По весне вылез, наверно.
– И что ты с ним делаешь?
– В огонь сую. Его припекает, и он лапками сучить начинает, бегать… А как из банки выберешься… Бегает как полоумный. Точно пуалю[1] на адской сковородке. – Странный солдат тихо засмеялся, и смех его прозвучал хрипло – как сердитый треск жука в жестяной банке.
– Так что же ты его мучаешь?
– Место здесь, видать, такое, что всем мучиться положено. Мы свое мучаемся, по человеческой доле, он, стало быть, по своей, жучиной… Нас подпалит, мы ножками дрыгаем. Особенно когда французы гаубицы заведут, как третьего дня. Всякому отмучиться должно. Человек ли, жук… Нет в этом никакой разницы, вот что я скажу.
Дирк вздохнул. От этого парня, пожалуй, ничего не добьешься. Но должен же здесь быть хоть один нормальный человек?
Он огляделся, выискивая признаки жизни в мире, состоящем из всех известных оттенков черного цвета.
Жизнь была здесь, но она спешила спрятаться под землю, где царила относительная безопасность. Траншеи начинались метрах в ста от того места, где стоял Дирк. Отсюда они выглядели причудливым темным узором ломаных линий, больше напоминавшим систему марсианских каналов, чем что-либо, сотворенное человеческими руками. В длину они тянулись насколько хватало глаз, уходили пунктиром в горизонт. Должно быть, какой-нибудь великан вооружился огромным плугом и потащил его за собой, оставляя после себя глубокие шрамы в земле.