Хаас попытался сказать еще что-то, но силы оставили его – и голова вновь повисла на тонкой шее.
– Пьян, – констатировал брезгливо Йонер. – Пьян как свинья. В третий раз на этой неделе.
– И когда только успел? Я разговаривал с ним не больше часа назад, он показался мне трезвым.
– Много ли надо времени… Вот увидишь, когда-нибудь он допьется и загремит под трибунал. Недопустимо, чтобы связь роты зависела от подобного человека, который закладывает за воротник начиная с завтрака.
– Хаас – под трибунал? Едва ли. Думаешь, в Ордене люфтмейстеров большая очередь на вакансии в Чумном Легионе? Кто в здравом уме будет отдавать под суд люфтмейстера, и неплохого?
– Тот, кому дорога голова на плечах. Ладно, сегодня лягушатники не почтят нас своим присутствием. Но если мы лишимся нашего единственного связиста в бою?
– Мейстеру не нужен люфтмейстер, чтобы связаться с нами. В голове у каждого из нас – своя маленькая радиостанция.
«И провода не обрезать», – добавил Дирк мысленно.
– Связь с нами, мертвецами, это одно, – рассудительно сказал Йонер, – но если мейстеру потребуется связаться с частями полка, например, чтобы запросить артиллерию, ему придется уповать только лишь на курьеров Зейделя.
– Завтра нам артиллерия не пригодится. Хватит одного лишь моего взвода.
Йонер не стал с ним спорить.
– Посмотрим, – просто сказал он. – Может, однажды ты пожалеешь об этом – когда Хаас спьяну подключится к тебе и случайно превратит твой мозг в тыквенную подливку.
Они протиснулись мимо забитых пулеметных портов и массивного сердца танка. Последнее оказалось самым сложным – основные внутренние механизмы «Морригана» были заключены в огромную тумбу, по размерам сопоставимую с садовым домиком, и находилась она в самом центре танка, оставляя по бокам лишь небольшие проходы в носовую часть. На самом ее верху, на уровне человеческого роста, эта тумба переходила в узкую площадку с парой сидений. Низкий потолок над ними выгибался небольшой рубкой, сквозь распахнутые люки которой внутрь проникал дневной свет. Сейчас штатные места водителя и командира были пусты – «Морриган» не собирался никуда двигаться.
Протиснувшись по тоннелю, похожему на узкий лаз подводной лодки, «висельники» попали в носовой отсек. Здесь было куда просторнее, чем сзади. Будь это обычный линейный танк, тут царила бы теснота, как в чулане. Но тоттмейстер Бергер, не первый год использовавший танк в качестве своего штаба, кабинета и личного блиндажа, не собирался тратить свободное место на бесполезный металл.