– Микаэль, это также твой дом, ты можешь бывать здесь, жить здесь, когда и сколько захочешь…
– Спасибо, – в тоне Микаэля чувствовалась ирония.
– Микаэль, послушай… Мы не очень-то ладили…
– Лора, давай без этого. Я уезжаю. Надеюсь больше тебя никогда не увидеть.
Вечером в отцовском доме его уже не было.
Микаэль очнулся после очередного сна – воспоминания. Он уже два дня был в больнице, куда его, потерявшего после нападения журналистов сознание, привезла Элина. Головная боль не утихала, вероятно, еще и потому, что по телевизору постоянно крутили репортаж о произошедшем на благотворительном вечере скандале, журналисты упивались своей победой и смаковали подробности.
Фонд «…», как и следовало ожидать, оказался в центре внимания правоохранительных органов, а лично он сам без какой-либо презумпции невиновности оказался также и в немилости у общественности.
Микаэль привстал, пить страшно хотелось. Элина, постоянно сидевшая возле него, подала ему стакан воды.
– Ну как ты? – спросила она.
– Лучше… А ты все здесь?
Элина как-то необычно смотрела на него. Микаэль понял, как. В ее взгляде не было привычной, так опостылевшей ему, нежности.
– Микаэль, ты можешь мне ответить на один вопрос?
Без этого вопроса вообще не могло бы быть какой-либо закономерности в жизни.
– Это правда, – не дожидаясь озвучки мучительного вопроса, не глядя Элине в глаза, сказал он.
Элина закрыла лицо руками.
– Как ты с этим жил?
Микаэль молчал. Ничего неожиданного в данной ситуации для него не было. Он видел, как сквозь пальцы Элины просачивались слезы.
Она встала и направилась к выходу. На пороге оглянулась и резко бросила:
– Как я могла так тебя придумать!
Микаэль закрыл глаза и услышал, как хлопнула дверь.
Сейчас Микаэль чувствовал себя как тогда, когда уехал из дома учиться – он совершенно один в чужой стране, никому не нужный. Затем – известие о смерти отца. Обидное осознание того, что если он сгинет без следа, то никто этого и не поймет, вновь овладело им. «Волк слабее льва и тигра, но в цирке он не выступает», – подбодрил сам себя Микаэль. Когда он бывал во власти очередной депрессивной «волны», эта поговорка немного помогала.
Сам виноват. Сознательно пошел на сделку с совестью, предпочел хорошую жизнь страху неудач – и вот она, расплата. Ведь он знал, что однажды так и будет. Он также знал, что и Домбровского в критический момент найти не сможет – он исчез, канул в небытие, засел где-то на островах, обналичивает кровавые денежки.