– Я полностью с вами согласен, брат! – продекламировал Пактоши.
– Да, – добавил Дорес, – и, конечно, этого разговора не было!
– Коне-е-ечно, – пропел, расплываясь в любезнейшей улыбке лорд, – о чём же мы тогда говорили?
– Мы сговорились, что я продам вам ящик лучшего фуринского вина, – ответил граф.
– Я жду вино, граф! Сколько я буду должен?
– Это будет подарок, – отрезал Дорес, разговор переходил на те тона, которые пробуждали в нём чёрного медведя, – нам пора, лорд. Вино пришлю завтра.
– Прощайте господа, – пропел Пактоши и, неотрывно глядя им вслед, беззвучно открыл ящик стола. В ящике было пусто, не считая пяти шёлковых лент. Каждая лента: зелёная, красная, синяя, жёлтая и чёрная – предназначалась для своего особого случая…
– Прощайте, – ещё раз тихо проговорил он и дёрнул чёрную ленту.
Через минуту в комнату через тайную дверь вошёл высокий худой человек с грязными волосами и шрамом через всё лицо.
– Найди Синего. Нам нужно кое-кого украсть. И сделать это раньше, чем они…
Когда Дорес и Марк вышли от лорда, на город уже опустилась ночь. Притаившийся в подворотне Румос догнал их шагов через пятьдесят.
– Ну, где? – спросил он, идя сзади, будто не с ними.
– В западном крыле, – ответил Дорес, обращаясь к Марку.
– Ох, тебя так, – прогудел Румос, – когда же?
– Раньше старого свинодела… – ответил задумчиво Марк, – значит, прямо сейчас.
– Хвала Господу! – пробурчал Румос и, закопавшись в складках рясы, отстал.
– Что за ерунда с этими пятью богами, ради всего святого? – неожиданно спросил Марк.
– А… пять богов Фурина, – ухмыльнулся Дорес, – один фуринский мореход рассказал. Они этой байкой эйборских торговцев пугают. Говорят, работает безотказно. Я давно хотел проверить – с лордом сработало.
– Ну, ты даёшь граф… э-хе-хе… не ожидал такого от тебя…
Румос прошёл следом за ними шагов двадцать и свернул в подворотню, потом свернул снова и зашёл в трактир. За столиками сидели грязные угрюмые матросы и подвыпившие горожане. Румос опёрся о стойку:
– Милостью Господней!
– И тебе здоровья, брат! – ответил седой трактирщик.
– Пять пинт крепкого тёмного, – проговорил он тихо, – вели отнести в обитель.
– Записать в счёт оплаченного? – трактирщик поднял седую бровь.
– Ты знаешь, старик, орден всегда платит вперёд, – сказал Румос, – выйду там? – монах кивнул на чёрный ход.