Годы. Мили. Судьбы - страница 19

Гостей приглашали из других деревень. Из Коры-нова приезжали родственники матери. Она была родом из этой деревни. Родственники по отцовской линии из Балакирева. После возвращения из церкви гости усаживались за стол, покрытый клеенкой с изображением памятника гражданину Минину и князю Пожарскому. На стол ставили четыре–шесть глубоких тарелок, по одной на два-три человека, деревянные ложки, хлеб и соль. Самогон пили чайными стаканами. Угощать из граненых стаканов считалось признаком скупости. Обычно подавали два первых блюда – суп и щи, два вторых и на третье клюквенный кисель. Потом пили пиво домашнего приготовления или чай из самовара и вели долгие разговоры.

Самовар

Молодежь выходила на улицу и собиралась вокруг гармониста. Плясали, взяв друг друга под ручку. Ходили в ряд по улицам по 6–8 человек, распевая под гармошку частушки. Девки пели про любовь, неверность и измены своих «миленьких» и «золотеньких», не называя их по именам. Рядом идущие парни орали во все горло частушки такого нецензурного содержания, что одной из них было бы теперь достаточно, чтобы получить 15 суток ареста за сквернословие. Девушек это не смущало. До сих пор помню слова деревенского фольклора, но вслух произнести уже не могу. Между подвыпившими парнями случались драки. Редко пускались в ход ножи, обрезы и револьверы. После Гражданской войны оружия в деревне было много. В одной из драк убили парня из Большой Дубровки – Ваську Пыркина. Убийцу не нашли, пулю не обнаружили и дело замяли. Подозревали в убийстве заведующего избой-читальней из деревни Балакирево.

Красивым и торжественным праздником была Пасха. В этот день заканчивался семинедельный Великий пост, когда запрещалось употреблять в пищу мясо, молоко, масло, сметану, яйца и птицу. Можно было есть рыбу и продукты растительного происхождения. Во время поста каждый православный был обязан исповедаться – рассказать священнику о совершенных грехах и поступках, не соответствующих христианскому образу жизни. В зависимости от тяжести греха, священник или прощал от имени Бога, произнося слова: «Бог простит», или на грешника налагал взыскание. Родители посылали нас, малолеток, в церковь на исповедь. С детьми схема упрощалась. Детей собирали группой, а не по одному, как у взрослых. Священник задавал вопросы: «Не воровал ли? Не богохульствовал ли? Почитаешь ли родителей?» и т. д. Мы были обязаны отвечать: «Грешен, батюшка!» – независимо от того, были мы грешны или нет. Самокритика, как форма осуждения аморальных поступков, использовалась с давнего времени, только слова были другие. Раньше говорили грешен, а теперь – виноват, исправлюсь, признаю некоторые ошибки.