– Я-то второй, а вот у тебя есть все шансы стать первым.
И он понимал, что Андрею удалось-таки стать первым, пусть и поздно, пусть и не в том, в чем им с женой хотелось, и даже не в том, в чем хотелось Андрею, пусть и вырвав из его, отцовского, бока солидный кус жизни. Наблюдая за Андреем, когда тот через год завел свое собственное небольшое дельце, Петр Иванович задумался – а не попробовать ли и ему стать первым, не отказаться ли от своей закостенелой позиции относительно второстепенной роли в искусстве предпринимательства. Уже не было тех бандитских девяностых, которые держали волю Петра Ивановича в парализующем страхе перед яркими воспоминаниями о дешевизне человеческой жизни; уже не было тех огромных нескончаемых трат на сына, и некоторые деньги оказались свободными для того, чтобы распорядиться ими по своему усмотрению, потратить на задумки, желания, мечты. Так почему бы и нет!
Петра Ивановича всегда тяготила работа по найму, даже хорошо оплачиваемая. Ему, как любому нормальному человеку, не нравилось, что кто-то управляет им, указывает что делать, а иногда и тычет, как щенка, носом в лужу. Если в молодости это воспринималось легко, то теперь, с годами, когда умудренная подступающая старость взывала, требовала уважения и самодостаточности, стало сложно крутить шестеренкой, всего лишь одной из многих других шестеренок, колесо чужого достатка и успеха.
И Петр Иванович решился. Обсудив с женой, которая безоговорочно поддержала его, он ушел с работы и снял в аренду (напополам с большим своим приятелем Вадиком, Вадимом Александровичем, которого он считал чуть ли не единственным другом и единомышленником) помещение в очень хорошем месте, почти в центре города, на Разъезжей.
В короткий срок они организовали там галантерейный магазинчик, сразу же завоевавший благорасположение местных домохозяек. Оба, и Петр Иванович, и Вадим Александрович, были мужчинами зрелыми, опытными, привыкшими брать быка за рога и делать дело на совесть, как нужно, чтобы потом не переделывать.
Магазин получился симпатичный, пестрящий интересными для дам товарами, а главное – он был свой собственный, родной. Когда в первый день торжественного открытия, в окружении Лидии Сергеевны (Андрея тогда не было), Вадима Александровича с женой, нескольких сотрудниц-продавщиц и нескольких общих знакомых Петр Иванович перерезал большими канцелярскими ножницами розовую ленточку, натянутую в проходе, он весь сиял от счастья. Перед ним простиралась новая жизнь, интересная, творческая, где можно было широко расправить плечи и глубоко вдохнуть полной грудью долгожданный воздух свободы.