– Россия есть корабль, на Запад плывущий.
– Что есть народ? – продолжила баронесса.
– Груз, – прошептала девочка на галерее.
– Груз, – эхом отозвался граф.
– Кто есть дворянство?
– Матросы, мичманы и офицеры корабельные.
Баронесса обвела взглядом пустые кресла.
– Кто есть «Общество Нептуново»?
Старик промолчал. Он поморщился и махнул рукой.
– К чему это теперь, Агата Карловна…
– Высшее офицерство корабельное, – прошептала девочка.
– Кто есть капитан корабля? – сказала баронесса уже тише.
– Капитан «Общества Нептунова», – пробормотал старик, – император.
Старуха на другом конце стола помедлила, прежде чем задать последний, положенный ритуалом вопрос.
– Что есть цель?
Ответом была тишина.
Девочка на галерее с презрительной улыбкой наблюдала, как сгорбилась вечно прямая спина ее бабки.
В этот момент послышались шаги. В зал, прихрамывая, вошел невысокого роста худощавый мужчина в партикулярном платье и совсем седой. Девочка попыталась рассмотреть его лицо, но сверху это было сделать невозможно.
– Цель есть движение, – сказал он и посмотрел вверх.
Девочка юркнула за колонну, чувствуя, как сильно колотится ее сердце.
Лефортово
Доктор Галер резко открыл глаза. Возможно, крик ему просто приснился – как часть кошмара, который он только что видел… Что за кошмар? Проснулся – и стер сновидение одним движением век. Только во рту – отвратительный вкус да тяжесть на сердце. Федор Никитич вытер пот со лба, шумно втянул воздух носом и только собрался перевернуться на бок, как снова закричали. Женщина. Он сбросил одеяло, быстро натянул штаны, запихнул в них подол рубахи, накинул жилет и, босой, выскочил на лестницу. В старом доме было еще темно, но доктор, держась рукой за перила, спустился и по коридору побежал на крик – в сторону гостиной, где совсем недавно он слушал рассказ баронессы. Оттуда шел неяркий свет – вероятно, свечи.
Галер, тяжело дыша, остановился в дверях и уставился на тело, лежавшее на полу. Баронесса так и не переоделась, она по-прежнему была в своем черном платье. Но в свете свечи явственно виделся стилет с простой рукоятью, торчавший у нее из груди. Точно в сердце – определил доктор, серьезный удар.
Дородная служанка, в одной рубахе, с накинутым на голову платком, одной рукой держала свечу, а второй зажимала себе рот, будто испугавшись собственного крика.