Действие рассказов может происходить в России, Китае, Израиле – в разных местах, в разное время, но всякий раз автора интересуют и волнуют человеческие судьбы с точки зрения того, осознают ли герои своё жизненное предназначение, задумываются ли о смысле жизни, есть ли в них изначальное, самоценное стремление к добру, способны ли они к жизнетворчеству, к самореализации в общеполезном деянии. Моральный критерий становится основным в арсенале возможностей авторского выражения оценки изображаемого. И далеко не все персонажи выдерживают испытание совестью, чистотой, любовью, призванием…
Альтернативой всеобщей неустроенности, в том числе и во внутреннем мире человека, выступают в рассказах Веры Сытник устремлённость к красоте («Художник»), искренность душевных порывов («Краля»), ощущение внутренней гармонии с природой («Луна и рыбак»), способность к самоотвержению и чистая любовь (мальчик, мечтающий спасти и укрыть от жизненных невзгод спившуюся мать в рассказе «Плот»). Художественному выражению содержательности такой альтернативы подчиняется в произведениях Веры Сытник поэтика хронотопа. Время-пространственные композиции становятся мастерски используемой формой выражения нравственно-эстетической позиции автора.
Художественный мир многих рассказов и своеобразных новелл композиционно организуется на основе внутреннего диалогизма разных хронотопических сфер, что диктуется законами жанра. «Случайное», новеллистическое «вдруг» создаётся функциональностью ассоциативных связей какого-либо реального, но неожиданного факта, воскрешающего в памяти рассказчика или героя события прошлого, уже прошедшего и пережитого. Так, в рассказах «Тайфун», «После дождя» разрушительные природные явления вызывают у героев по ассоциации воспоминания о весьма неприглядных поступках, совершённых в юные годы, и в результате возникает оппозиция «тогда» – «теперь», которая становится фактором, активизирующим саморефлексию героев, подводящих неутешительные итоги собственной жизни. Психопоэтика Веры Сытник, мастерство изображения «внутреннего человека» восходят к традициям русской психологической прозы, к тем художественным ситуациям, когда сама душа человека становится средоточием «борьбы» разнонаправленных детерминант.
Писательница очень тонко чувствует жанровую природу рассказа, новеллы. Жанр для неё – не формальная категория, не отвердевшая художественная конструкция. Содержательные задачи изображения жизни постсоветского времени, когда «страна перестала петь свои песни» («Письмо»), требовали от автора такой художественной инициативы, которая бы трансформировала жанровую структуру произведений «малой прозы», подчинялась бы целям изображения обыденного, заурядного, пошлого, прозаического, что явно доминировало в изменившемся укладе жизни. Жанровые трансформации – это выражение поисков нового художественного языка, характерных для современной российской прозы, и творчество Веры Сытник – показательный и примечательный в этом отношении пример. В соответствии с жанровой проблематикой рассказа и новеллы в произведениях писательницы в центре изображения оказывается «частный человек», находящийся, как правило, в рамках микросреды, своего ближайшего окружения. Сюжеты, основанные на «факте», «случае», отдельном «событии», «пропускают» энергию большого социального содержания.