Приключения в дебрях Золотой тайги - страница 17
Дума встрепенулась, зашумели гласные, слышно стало, как сдвигаются стулья, послышались выкрики с мест.
– А вы желаете, чтобы мы более пеклись об интересах купца Базилевского? Отчего он только часть экспедиции финансирует?
– Зачем она нужна, эта экспедиция, ведь корабли Базилевского давно по Тунгуске ходят?!
– Мы – городское собрание, а не клуб меценатов…
Катаев терпеливо слушал.
– Я готов отвечать, господа гласные. Действительно, Базилевский платит только за часть пути. Действительно, у Базилевского здесь свой интерес, касаемый золотопромышленности. Но вам также известно, что эта отрасль терпит сегодня убытки. И вы также знаете, в каком бедственном положении приисковый люд. Голод! На приисках голод! А почему? Короткая летняя навигация. Можно ли её продлить? Можно, но без экспедиции, без новых исследований ничего не получится. Да вам не хуже моего известно – капитаны водят корабли на свой страх и риск. И что может перевезти десятисильный пароходик?! Да, он рискнул без лоций пройти по притокам Подкаменной Тунгуски – Теи, Вельмо – менее девяти вёрст. А длина их 300 вёрст! Так что там за девятой верстой? Жизнь, или вечный холод? Люди, или звери одни?
Зал снова зашумел, а некоторые гласные вскочили с мест, выкрикивая:
– Базилевскому выгодно, а мы изучай пути!?
– Город найдёт, куда потратить деньги!
– Пускай сам и финансирует!
– Грабёж! Городские деньги в воду?
Председатель пытался утихомирить публику. Он тряс своим колокольчиком и охрип, призывая зал соблюдать спокойствие. Куда там! Думцы не на шутку разбушевались. Наконец председательствующий нашёл выход. Он выкрикнул:
– Пожалуйте на выступление, Фрол Силыч!
Думский гомон затих. Теперь уже почтенное собрание подавало одобрительные голоса:
– Вот, Силыч, и скажи всё как нужно…
– Конечно, скажет! Базилевский в прошлом году отказался его хлеб для промыслов покупать…
Биряков медленно подошёл к столу председателя. Он ещё только повернулся лицом к залу, а тишина уже стояла полная. И те, кто его ненавидел за удачливость и фарт, и те, кто уважал за деятельность на общественном поприще, и те, кто получал от него отказы или, наоборот, помощь, – все глядели на купца в оба и приготовились ловить каждое слово.
Биряков ещё какое-то время молчал, глядя исподлобья на собравшихся, словно о чём-то думал. В руках у него была газета. Он сжимал её так, словно пытался выдавить буковки и строки.