***
– Матушка, на что похож большой мир? – спрашивает маленькая сероволосая девчушка, сидя на коленях у Данашири Нионской – королевы великой страны Саории. Голубые глаза девочки блестят любопытством. Она без конца ерзает и мешает заплетать себе волосы.
– Не крутись, лисенок! А то получится кривая коса.
– Ну и что-о-о? Все равно никто не видит меня, кроме тебя и нянечки, – малышка хнычет. – Хочу на улицу! Я слышала там детские голоса. Мне рассказывали, что на улице можно собираться вместе и играть в разные игры.
– Интересно, кто рассказывал? – приподнимает одну бровь Данашири. – Кого мне наказать?
Малышка Илеора испуганно вжимает голову в плечи, зажимает рот рукой и умоляюще смотрит на маму.
– Ладно, ладно… Не скажу твоему отцу. Но впредь, пожалуйста, будь более осмотрительна в словах.
Долгие годы Илеора была послушна, идеально послушна, лишь в мыслях лелея фантазии о внешнем мире. Она ничего не знала о людях за стенами собственной комнаты. И встретив одного из них, беспечно забыла о последствиях непослушания, увлеклась новыми переживаниями. О, как жалела она сейчас об этом! Забившись в угол собственной комнаты, Илеора была не в силах остановить слезы. Как могла она поступить так неразумно? Как могла поверить, что сможет кому-то помочь? Как вообще ей пришло в голову, что она сможет сделать что-либо самостоятельно? Ведь она ничегошеньки не знала ни о страже, ни об их сменах. Чего она хотела? Чего добивалась? Любимая нянечка теперь жестоко убита у нее на глазах.
Нора была с ней с самого рождения и заменила пропавшую мать. Она была окошком в мир, единственным по-настоящему родным человеком. Боль, которую испытала Илеора, при виде смерти Норы, отпечаталась в сознании, в каждой клеточке тела. Будто она сама находилась на месте няни.
Илеора горько всхлипнула. Слез не осталось, но судорожные вдохи все еще сотрясали тело. А стражницы… Разве они заслужили такой смерти? Сегодня ночью умерли четыре женщины. Из-за нее. И венценосный отец дал ей это осознать. Он говорил такие слова, о существовании которых Илеора раньше понятия не имела. Кричал так громко, что закладывало уши. Страх, отчаяние, жалость, чувство вины, ненависть к отцу – все подкрепилось отвращением и стыдом, когда придворные лекари привели ее в комнату, раздели, осмотрели и ощупали со всех сторон. При этом отец стоял рядом и пристально наблюдал за бессмысленным и унизительным, на ее взгляд, действием. Что они там хотели найти, Илеора не понимала. Но, видимо, не нашли ничего подозрительного, потому что лекари с облегчением выдохнули, а отец, зло сверкнув глазами, молча покинул покои.