– Он говорит правду, – подтвердил маг. – Я бы почуял враньё. Отпустите юродивого, и так натерпелся, родимый.
Инвварс кивнул. Первой развязывать Ублизнюкавру побежала У.
– Я же говорила, – шепнула она на ухо пленнику, – не все из этих такие уж звери.
Этчеверрия не задержался у Ильсоров, он собрался и быстро уехал, обещав, правда, ещё заглянуть.
Один раз в году Белый заезжал к Ильсорам: поначалу придумывал предлоги, а потом – просто так. Старик сам задавался вопросом «зачем» – ответа так и не нашёл. Ему, одиноко прожившему две человеческие жизни, не к лицу было признаваться в привязанности к небогатым смертным.
Возможно, его привлекала атмосфера дома Ильсоров: затягивающиеся сверх меры вечерние беседы с Инвварсом или стряпня его жены… Сама жена? Кто знает?
Магия постепенно действовала. Эйт, хотя и заметно хромая, начал ходить. Он не утратил ни весёлого нрава, ни детского задора. Пожалуй, даже внимательнее относился теперь к близким. Вообще, со стороны могло показаться, что трагедию пережил не он, проведший несколько месяцев в постели, а Ли. Последний стал замкнутым и невесёлым. И хотя Эйт с магом в один голос уверяли, что его вины в случившемся нет, да и быть не может, мальчишка упрямо продолжал пялиться в землю, никогда во время подобных диалогов не поднимая глаз.
В тот день семья как раз прощалась с Белым, в очередной раз покидавшим Ильр. Двуколка Этчеверрии уже стояла, готовая к путешествию.
Пригласили к завтраку. За едой по традиции шёл неторопливый диалог. Маг, обычно с упоением поглощавший жаркое Альды, ел мало и улыбался семье, которую уже воспринимал как родную. Он пристально разглядывал Эйта, Инвварса и прочих.
– Слушай, – сказал он неожиданно Ли, – а что, если тебе перебраться в Гиос? Дом у меня приличных размеров, домашний такой, ты смог бы с моей протекцией школярничать в школе, а потом, глядишь, в чиновники тебя определим, да и пособить мне по хозяйству. Я уже старый старик. Кто ведает, что случится?
«Старый старик» заговорщицки подмигнул.
Все были поражены и долгое время не могли собраться с мыслями.
Волшебнику стало ясно, что молчаливое обсуждение затянется, и он принял решение поддержать Ильсоров: шевельнул губами, пробормотал заклинание, и по лицу хозяев поплыли довольные улыбки. Лишь упрямый юнец по-прежнему сохранял пасмурность духа. «В этом доме мои чары не действуют», – внутренне удивился Этчеверрия.