Когда на улице стало совсем темно и наступил вечер, торговый агент приказал жечь фейерверк, который в течении долгого времени готовили его сыновья с одним артиллерийским лейтенантом; он продолжался около часа и на него царь и все присутствующее смотрели с большим удовольствием.
Так как во время пребывания г.г. послов в Москве делались различные запросы о том, что они думают делать с большой каретой, которая им подарена, и пристава довольно ясно давали понять, что она для царя не годится, то г. г. послы решили, в виду невозможности отвезти ее обратно в целости, и т. к. здесь на месте не было никого, кто сколько-нибудь интересовался бы ею, предложить ее наследнику, о чем попросили боярина Головина доложить Его Царскому Величеству, что он и сделал, и это было очень хорошо принято.
Точно также подарили они лошадей от кареты боярину Головину, потому что всегда было принято дарить что-либо главному члену конференции, и при обратном пути, который надо было совершать поспешно и в сильный мороз, эти лошади не могли бы следовать за ними. А также и Его Королевское Величество всемилостивейшим письмом к г. г. посланникам от … (пропуск) того же года дал свое всемилостивейшее разрешение подарить кому-нибудь и карету, и лошадей.
Когда время протянулось до ночи, г. посланник Бергеньельм почувствовал себя не совсем хорошо, и поэтому когда царь говорил раз с боярами, он воспользовался случаем, чтобы удалиться от компании, и отправился в комнату, которая была рядом со столовой, и найдя там хорошо приготовленную кровать, лёг на нее поверх одеяла и заснул, что увидел его паж Пальмстраух, снял с него парик и надел ему ночной колпак. Когда царь немного спустя хватился его и узнал, что он в комнате, он пошел туда и разбудил его. Посланник, увидев царя, поторопился встать с постели и потребовал от пажа парик, но царь вырвал его у пажа и сам надел на посланника, выведя его так с собой в залу и сев за стол в том же порядке, как прежде. Между тем г. посланник Гёте вышел, ища случая отправиться домой, но так как не было больше других карет, кроме одного экипажа г. Бергеньельма, он со своими лакеями пошел пешком домой в темноте. Когда переводчик Солдан это узнал, то приказал своему слуге взять сани, которыми пользовался он, переводчик, и постараться догнать г. посланника и так отвезти его на квартиру. Когда слуга вышел на двор, чтобы взять сани, они оказались стоящими в тесноте от многих саней позади саней Александра Меньшикова, царского фаворита, и когда слуга Солдана пожелал, чтобы слуга Александра пропустил их вперёд, тот в этом отказал, утверждая, что не пропустит вперёд никого из тех, кто позади саней его господина, раньше чем он сам не подаст саней. После того другие могут следовать, как им угодно. Но так как слуга переводчика сильно напирал, чтобы заставить подать сани, то из-за этого возникла сначала перебранка, а потом драка между слугами, и русский вместе с другими бывшими тут слугами начали бить слугу переводчика, вытащили его шпагу и пытались сломать ее. Но так как клинок был так крепок, что не ломался, его сломили у самой рукоятки и бросили слуге, который был весь избит, чем русский еще не удовольствовался, но побежал к своему господину и пожаловался, что на него напал с обнаженной шпагой слуга переводчика, о чем Александр тотчас доложил царю, сидевшему за столом, и царь был не мало разгневан тем, что в его присутствии на дворе обнажили шпагу, что однако было сделано не ее владельцем, но его врагом, как упомянуто выше. Поэтому он грозно посмотрел на Солдана, стоявшего у стола, чтобы переводить, и набросился на него с ругательством и вытащил свою саблю, бывшую у него сбоку, стуча кулаком по столу, так что если бы переводчик тотчас не ретировался, то, наверное, произошло бы какое-нибудь несчастие.