Этого вы здесь не найдете. Юмор, военная глупость, граничащая с идиотизмом, и конечно любовь, которая витала везде. И каждый дом, и каждый подъезд был охвачен этим всеобемлющим чувством.
Я должен был распределиться в Подмосковный Солнечногорск, так называемый трамплин, откуда выпускников военных училищ разбрасывали по всему подмосковью.
Но помешала излишняя любовь к котлетам и пирожкам, которыми изобиловал наш училищный буфет, в обиходе называемый «чипком».
За двадцать дней до выпускных экзаменов, я по многолетней привычке свинтил с занятий и утречком прямиком направился в буфет, где меня ждала еще неразбавленная сметана и ватрушки с пылу с жару.
Возник конфликт с дежурившим в буфете курсантом с инженерного факультета. Перекусив, и отправив инженера в нокаут «уракеном», я благополучно поехал на гауптвахту вместо торжественного вручения диплома на плацу. После «губы» начфака полковник Сырко, знаменитый идиотской улыбкой кровожадного клоуна, лично вручил мне предписание в город зимних фонтанов.
Хочу заметить, что несмотря на отвратительную воду, Приозерск по праву считался жемчужиной в степи. По сравнению с казахскими городами, с унылыми горожанами и такими же унылыми голодными коровами, искавшими пропитание на помойках в виде газет, полиэтилена и арбузных корок, Приозерск был не жемчужиной, а бриллиантом.
Имелся свой зоопарк, пляжи не уступали черноморским, городок снабжался не хуже Москвы. В магазинах были продукты, о которых не слышали в провинциальных городах СССР.
И еще одна особенность была присуща этому затерянному в степях городу. Несметное количество красивых женщин.
Лейтенанты увозили к месту службы лучших красавиц. Приехав, убывали на дальние площадки, красавицы скучали и этим пользовались офицеры, служившие в городе или неподалеку.
Летними ночами можно было видеть такую картину: молодой человек сграбастав в охапку брюки и рубашку, с фуражкой и туфлями, стремглав несся по проспекту Ленина в одних трусах. За ним с криком: «Стой, подлец!» мчался капитан или майор в форме.
В этом соревновании иногда побеждал опыт, но чаще всего молодость и страх быть пойманным. Были случаи, когда к погоне присоединялся патруль в составе офицера и двух солдат.
Если беглеца удавалось поймать или вычислить незадачливого любовника, рогатый муж, униженный и оскорбленный летел в политотдел, искать справедливости. И то там-то сям проходили суды чести младших и старших офицеров. Любовникам выносили строгача за аморалку и задерживали получение очередного воинского звания.