То была долгая неделя с извечным вопросом: «А что дальше?» Вот только вопрос этот у каждого был свой. Я, конечно же, переживала за свекровь и хотела, чтобы она поправилась, но о каком выздоровлении может идти речь в семьдесят лет, когда из здоровых органов у неё остались разве что мозги, и то в смысле своей разумности. За последние три года мы посетили столько медицинских учреждений, что я и не знала даже о существовании некоторых из них, а уж денег, которые были потрачены на лечение, и не счесть. Но Кристиан был непреклонен и, в отличие от своего брата с сестрой, боролся за жизнь матери до конца… Её не стало вчера ночью, и, стоя сейчас в ритуальном зале, я почти уверенна в том, что это был самый лучший исход. И дело тут как раз в любви: невыносимы те муки, которые испытывают эти обречённые люди; это словно застрять в тумане, где просвет лишь маленькая точка посреди бездонной тьмы.
Период ожидания был окончен, всё всегда чем-то заканчивается, невозможно зависнуть «между», рано или поздно приходиться делать тот самый шаг – или назад, или навстречу. Мама Кристиана сделала свой выбор, теперь пришёл и мой черёд. Казалось, горе должно было бы сплотить меня с мужем, но оно не сделало наши отношения крепче: Кристиан ещё больше закрылся в себе, а я ещё сильнее поверила в то, что смогу обрести своё счастье, пусть пока и тайное.
По приезду домой я только и ждала подходящего момента, чтобы остаться наедине. И когда, зайдя в свой кабинет, Кристиан плотно закрыл за собой дверь, я сразу же поспешила на террасу, откуда были отчётливо видны все проходы первого этажа.
Прежде чем дождаться гудков, я несколько раз стирала и вновь набирала номер, который и без карточки уже знала наизусть. Меня постоянно что-то пугало: то внезапный порыв ветра, то шум машины вдалеке, но на самом деле самой страшной моей тревогой и было то безудержное желание стать тем, кем я никогда не являлась – и в этой игре мне было что терять. Гудки продолжались, а когда я уже отклонила голову, из динамика вдруг послышался голос.
Мачей ждал этого звонка, и так же терпеливо он не торопил меня со следующими. Мы не нарушали договорённостей и, даже зная мой номер, Мачей никогда не звонил сам. Однако, по его признанию, не делать этого с каждым днём становилось всё сложнее.