– Не-а… И этих, с брошюрами, не люблю. Года три назад сектанты по дому ходили. Дверь не открыл…
И задал изрядно запоздавший вопрос:
– Ты кто такой?
После вопроса о вере Сергей решил, что имеет дело с бродячим сектантом, который таким вот хитрым образом спасается от благодарных неофитов.
Но уточнить не мешало бы…
– Дух неба и земли! – сказал толстяк и подтянул приспустившиеся джинсы. – А имя моё ничего тебе не скажет! По крайней мере, не пришло ещё время его назвать. Дух я добрый и великодушный. За доброту свою…
Поймал неосторожно пролетевшую мимо муху и тут проглотил её.
– …Призван Всевышним в чертоги его и допущен к игре в домино, в ходе которой допустил легкомысленные и неосторожные высказывания, за что и был бит.
Он задрал майку и показал синяк.
– Ногой! В живот! Господь обещал ещё добавить, потому от него и прячусь. Знаешь, какая нога у него тяжёлая?
Сергей почему-то не счёл мужика умалишённым. Даже после таких слов. Хотя, признаться, словам этим нисколько не верил. Похоже, даже не воспринял их. Услышал, но не воспринял.
А решил следующее:
«Хитрый! Зубы заговаривает! Точно жулик! Выставить бы его поскорее за дверь…»
И Сергей, разведя руки, будто собираясь с гостем дружески обняться, пошёл прямиком на попятившегося духа.
– Я приближен к Господу! – завопил тот. – Я голоден! Мне больно!
Он лёг на пол, подполз к двери, ведущей в гостиную, и вцепился в дверной косяк.
– Я могу открыть места, где спрятаны клады! Сжалься, благодетель!
– Вон! – безо всякой жалости повторил Сергей, которого мольбы толстого духа нисколько не тронули.
Дух всхлипнул.
– Горе мне! Горе! Уж пятую тысячу лет несу я добро людям, а взамен…
– Сейчас полицию вызову! – пригрозил Сергей и, демонстративно потянулся к трубке закреплённого у входной двери домофона.
– Лишь унижения и побои! Ой, не надо! Не вызывай!
Вой духа перешёл в тоскливый и короткий писк.
Полицию Сергей, конечно, вызывать и не собирался. Как и всякий нормальный (в том числе и психически) россиянин первой трети двадцать первого столетия, граждан полицейских он не любил и панически боялся, полагаю их существами инфернальными, до крайности злобными и непредсказуемыми, общение с коими куда опасней, чем встречи с лярвами и кровожадными ламиями, а потому следует общения этого избегать всеми возможными средствами и даже в самом крайнем случае к нему не прибегать.