Нашли небольшой взгорок, чтобы удобнее сидеть. Теремрин достал из багажника и расстелил плотное покрывало. Елизавета быстро разложила нехитрую снедь. Уселись вокруг этого импровизированного стола.
Теремрин смотрел на Елизавету и вспоминал приезд её минувшей осенью, вспоминал свой необыкновенно яркий сон, и её улыбку, которую увидел, когда открыл глаза, вспоминал свои волнения, минуты прощания на вокзале, вспоминал слова, сказанные ею, когда уже поезд отходил от перрона Курского вокзала. Он старался прогнать воспоминания, но они цепко держали его в своих тисках.
– Хороша природа Северного Кавказа, – сказал Порошин, задумчиво озирая лесную поляну – ельник, обступивший её с одной стороны, и молодой березняк – с другой. – Но разве сравнится с Подмосковьем – краем белоствольных берёз, зелёных дубрав, тихих речек, тихих и спокойных затонов!?
– Целиком с вами согласен. У села Спасского, где я проводил немало времени в детстве, существует даже второе название – «Тихие Затоны», – вставил Теремрин. – Это потому, что и в самом селе, и на его околице, да и чуть подальше, на заливных лугах, есть затоны, именно тихие затоны. Один – тот, что на околице, окружён болотами – не подойдёшь. А начало он берёт почти у самой дороги. Каменкой она называется. Там родник с крошечным озерком. Студёная вода и такая вкусная. Может быть, и целебная. Кто проверял?! К тому затону охотиться на уток ходили. Иногда бреднем карасей ловили. А вот другой затончик – тот, что в самом селе – совсем небольшим стал. Зарос тиной. Карасей – тьма. Но как выловишь?
– И вы охотились? – спросила Елизавета.
– Нет. Это кровожадное увлечение не по мне. Какое мы имеем право истреблять животный мир, окружающий нас?
– Правильно, – сказала Елизавета, и было видно, что ответ Теремрина пришёлся ей по душе. – Кстати, далеко небезопасно это увлечение.
– Действительно, так, – заметил Теремрин. – Неподалёку от тех мест, где я вырос, погиб на охоте председатель колхоза, знаменитый на всю округу. Герой Советского Союза! Войну прошёл командиром партизанского отряда. Сколько было критических моментов в жизни! Сколько раз жизнь висела на волоске! А тут ведь надо… Случилось это в начале пятидесятых. Представьте себе: начало весны, ещё кое-где лёд покрывал ложбинки, да овражки. Охотились, кажется, на лис. И вот, пробираясь мелколесьем, провалился он в какую-то яму. Лёд не выдержал. По пояс оказался в воде. Ну и крикнул сыну, чтоб тот подал руку. Рукой было не дотянуться. Велел протянуть ружьё. Сын впопыхах, протянул, не задумываясь, всё же отец по пояс в ледяной воде. Потащил… И тут ружьё дуплетом…