Всё сложнее было совершить побег, всё труднее становилось, даже если он удастся, добраться до России. Но князь не видел иного выхода. Он уже решил для себя твёрдо: побег или смерть!
Трубецкой оказался на одной подводе с генералами Бутурлиным и Вейде.
Сразу заговорить о побеге остерёгся. Как знать, о чём думают его товарищи по несчастью. Перебрасывались незначащими фразами. Вскоре Трубецкой понял, что и его попутчики изучают местность, что и у них, видимо, мысли о возвращении в Россию появляются. Ну а каким путём может быть это возвращение? Выкуп или обмен пленными? Пойдёт ли царь на выкуп? Зачем ему русские генералы? Ему только иноземцы любезны. Ну а с обменом не получится. Нет у царя Петра пленных шведов, тем более генералов, так что и менять не на кого.
А между тем приближалось время дать ответ на предложение шведского генерала.
«Почему вызывали только меня? – снова и снова думал князь Трубецкой. – Почему не вызывали на беседы других генералов? Или, может, вызывали, да я не заметил? Нет. Не похоже… Значит их привлекла не столько стойкость моей дивизии, сколько то, что род Трубецких – царский род… Мог быть царским родом, а раз мог в шестьсот тринадцатом году, то сможет и в будущем. Ну уж нет, ничего не выйдет у них. Бежать, только бежать. И не тянуть с этим. Только немного бдительность усыпить, и бежать. Но одному трудно. Одному невозможно. Выяснить нужно, как отнесутся к планам на побег Бутурлин и Вейде?».
Трубецкой посмотрел на своих попутчиков. Вид у них удручённый. О чём думали? Наверное, тоже, как и он, о семьях, что остались в России, о жизни прошлой, которая какой бы там не было, всё лучше, чем плен. А жизнь в России после возвращения царя из европейского путешествия, для всех была тревожной – никто не знал, что ждёт завтра и какие ещё причуды ожидают по воле Петра – Питера.
Долгими ночами плена Трубецкой задумывался о том, что произошло с ним. Да и днём было время подумать, особенно когда прекратился изнуряющий пеший марш, и повезли пленных генералов на повозках.
И, конечно, размышляя о побеге, пытался оценить, кто же его товарищи по несчастью. Трубецкой вспоминал всё, что знал о них.
Вот командир дивизии генерал Вейде… Тридцатитрёхлетний Вейде Адам Адамович – сын немецкого офицера. Вырос в печально знаменитой Немецкой слободе, там и сдружился с юным Петром Алексеевичем. Тот определил его в свои потешные войска. Быстро стал майором Преображенского полка, отметил его царь за участие в Кожуховских манёврах, что прошли в 1694 году. А затем были Азовские походы. В них отличился уже в боевых делах. А вскоре после походов Пётр Алексеевич, которого Лефорт уговорил поехать в Западную Европу, посмотреть, как там люди живут, направил Вейде в Прибалтику, Пруссию, Австрию, Голландию и Англию, чтобы подготовить почву для Великого посольства. Многое, видно, известно генералу Вейде о том посольстве. Впрочем, сам он в нём не участвовал. Но зато в 1698 году составил и подал царю «Воинский устав», который во многом списал с уставов европейских.