Благодаря подталкиванию внутреннего голоса и нашим с Алинкой совместным стремлениям, мы теперь стали встречаться часто – несколько раз в неделю, а потом практически ежедневно и даже два раза выезжали за город по выходным дням с палаткой, где провели немало часов в тесных объятиях и контактах «на грани фола». После занятий я стал провожать Алину до перекрестка вблизи ее дома. К ней я зайти пока не решался, да и она не была настроена торопить события. Мне не верилось, что мы легко познакомились и сблизились за короткое время до состояния какой-то сложной единой пси-конструкции, спонтанно, без внешнего приложения сил. Было полное ощущение, что нас взаимно притягивает каким-то мощным гравитационным полем. Жизнь превратилась в пунктирную линию, замирая от встречи до встречи и вспыхивая при каждом новом соприкосновении. Я боялся только одного – какой-либо неожиданности, которая способна стать причиной разлуки навсегда. Это были путешествия, в которых мы прикосновениями исследовали только лишь наш, но все же и нам неведомый мир. Эта вселенная состояла из взглядов и касаний, но в ней были неприкосновенные области. Наверное, мы боялись что-то потерять в спешке и жажде близких отношений под действием экспансии гормонов и несдержанности.
Происходящее с нами было стремительным, но не было испытано временем. Силу взаимности мы тоже не могли измерить, хотя я быстро уверил себя, что мы созданы друг для друга. Конечно, это нашло в душе благодатную почву. Я опасался обидеть ее словами или действиями, поэтому никак не мог решиться на то, чтобы перейти деликатные барьеры отношений, хотя очень надеялся, что мы оба этого желаем. ВГ не стеснялся задевать меня в своей любимой манере иронических замечаний, касаясь «запретных тем». Они заключались в том, что мы целовались, но все-таки удерживались от близости, даже иногда оставаясь один на один во всем мире, например в палатке, установленной на опушке дремучего леса. Алина оказалась невероятно легкой в общении и контактах, она нередко подшучивала, видя мою стеснительность. Я и сам понимал, что все «препятствия» являются своего рода персональным творением, поскольку Алька ни разу не возразила против моих инициатив и попыток нарушить границы ее таинственного девичьего мира. Казалось, что она не только разрешит сделать все, в чем я проявлю инициативу, но и сама ждет этого.