Не верьте традициям, потому что они исказились, передаваясь из поколения в поколение,
Но после наблюдения и анализа, когда вы обнаружите, что это согласуется с разумом и способствует добру и пользе для всех и каждого, примите эти принципы и живите в соответствии с ними.
Гаутама Будда
––
Великий Дух, отзвук голоса которого несомый ветром, услышь меня. Позволь мне обрести духовную силу и знания.
Сделай так, чтобы я всегда мог узреть пурпурный закат. Пусть мои руки уважают то, что ты дал мне.
Научи меня тайнам, скрытым под каждым листом и камнем, как ты учил людей на протяжении веков.
Позволь мне использовать свою силу не для того, чтобы превзойти брата, а для того, чтобы побороть моего злейшего врага – самого себя.
Позволь мне всегда приходить к тебе с “чистыми руками” и открытым сердцем, чтобы, когда моя Земная жизнь угаснет, как закат, мой Дух вернётся к тебе без зазрения совести.
(По мотивам традиционной молитвы сиуксов)
Едва удерживающую слезы Меган снова заперли в угольном подвале. Ей было всего двенадцать лет и ей было сложно понять, почему ее мать поступила с ней так ужасно. Такое случалось и раньше, полдюжины раз, но вроде бы, подумала она, ее отец ничего об этом не знал. Она никогда не рассказывала ему об этом и была уверена, что ее мать тоже никогда ничего не сказала бы.
Между ней и ее матерью был негласный договор не подводить друг друга, но она снова была здесь, сидела в подвале, в грязи и пыли, в то время как неизвестные ужасные существа наблюдали за ней.
Она не знала. Здесь была кромешная тьма и ей стоило огромных усилий сдержать слезы, умоляя мать выпустить ее. Хотя она просила об этом и в других случаях, но ее мать предъявляла ей необоснованные требования в качестве условий для ее освобождения. Условия, которые, в чём Меган была полностью уверенны, она не смогла бы выполнить даже стараясь изо всех сил.
Иногда казалось, что она единственная, кто серьезно относится к пакту.
Несмотря на это, слезы снова начали катиться по ее щекам, образуя невидимые ручейки на ее грязном от пыли лице, которые смывали угольную пыль на ее школьную форму. Это было слишком, действительно слишком. Как мог человек, настолько хорошо понимающий ее, так жестоко поступить с ней, - со своей единственной дочерью?
Меган невольно подпрыгнула, когда ее мать умышленно ударила пылесосом в дверь, проходя мимо. Внутри не было ни единого лучика света, который мог бы её успокоить, поэтому она сделала то, что, как она убедилась на собственном опыте, больше всего ей помогало, и взобралась на кучу угля ближе к стене, а затем направо, пока не нашла угол.