Весь земной миропорядок отражался в этом всеобъемлющем и безвременном зеркале, которое древние назвали Эдемом. А так-как, абсолютно прямых зеркал не бывает, то всё отражалось в нём, в несколько искажённом виде. И это искажение, для всякого, кто в него смотрел, имело отклонение, либо в сторону идеала, либо противоположную, – сторону абсурда. Мир, каким бы он не был, реальным, или мифическим, не существует без «зеркал-носителей» этого мира. Всякий носитель нашего «действительного мира», суть – зеркало с определённой неповторимой кривизной. И всякий спор в этом мире, есть спор «зеркал» с различной кривизной отражения.
В Эдеме же, были собраны в коллекцию всевозможные формы «кривых зеркал». Они представляли собой поле «зеркального сада», по которому протянулась анфилада стоящих напротив друг друга, и отражающих бесконечно друг друга, зеркальных самородков, не один из которых, не был похож на другого, но в отражениях, все они смешивались в бесконечную вереницу повторений, и даже Всевышний не мог разобрать где кто, и где чьё отражение. И только Свистилла, словно невозможное воплощение мира, словно парадокс, – абсурд самой действительности, сияла в своём идеале, озаряя весь Эдем. Казалось, она не имела в себе совершенно никакого отклонения, – само совершенство! Казалось, она была единственным идеально прямым зеркалом во всём мире! Но это впечатление было обманчиво… И даже Висталь это понял, не сразу. Только набравшись мудрости в своих бесконечных скитаниях, он со всей ясностью осознал, что «зеркало» не имеющее абсолютно никакой кривизны, не имеет и своего собственного характера. Такое «зеркало» должно быть совершенно нейтральным, не видимым, и не ощущаемым. Оно, словно чистая «абсолютная правда», словно окончательная истина, – вне действительности, и вне мира… Это обстоятельство поначалу очень огорчило его. Но впоследствии, он постепенно привыкал к этой истине, и она даже начала приносить ему удовлетворение.
Висталь брёл по пустыне в своих раздумьях, и только надежда на встречу с ней снова, с его единственной любовью во всей Вселенной, придавала ему сил в нескончаемых странствиях. Как для всякого путника, который ещё не потерял надежду, этот последний бастион для всякого стремления, и всякого желания существовать, горел нетленной звездой в его глубоком и безмерном сердце…