Дальше, команда ученых долгим и занудным образом (с точки зрения инвесторов) обсуждала в какой срок будут выполнены те или иные задачи, кто возьмет на себя ту или иную часть работы, как это будет согласовано. Над этим негромким, но оживленным обсуждением, постоянно летало серебристое «так сказать» доктора Инглурио и негромкое покашливание Магны, пытающейся намекнуть, что ей уже не интересно. Впрочем, ученые так увлеклись, что на какое-то время забыли о присутствии посторонних лиц. Они, вопреки пожеланию доктора Инглурио, позволили себе углубиться в некие подробности будущей биомодели, как назвали первого человека Homo Supremus. Обсуждение стало настолько оживленным, что у Магны совершенно пересохло в горле от раздирающих горло покашливаний и выпитого накануне. Справа от нее посапывал член городского совета. Слева тревожно всхрапывал, как испуганный жеребец, известный кинорежиссер, в дреме уложив свой подбородок на дорогущий жилет. Кто-то осоловело водил остекленевшим взглядом по сторонам. Внимательно и серьезно вслушивался в слова ученых лишь владелец компьютерной корпорации, он был единственным, кто пытался хоть что-то понять. Магна устала. Ей до колик осточертело слушать воробьиное щебетание ученых. Смотреть было совершенно не на что: единственным украшением зала были портреты известных ученых, из которых Магна смогла опознать лишь Дарвина, да и то, благодаря подписи на портрете. И вдруг слух ее кольнуло что-то смутно знакомое, дурное, беспокойное. Какое-то нелепое, ужасное слово. Она подобралась и всем корпусом развернулась в сторону непрерывно говорящей мешанины ученых. И вот снова … Substantia nigra2