Мы подошли к одной из казарм и бегом (нам подали соответствующую команду) поднялись на второй этаж. Там нас встретил прапорщик. Дикий прапорщик. Боже мой, как он орал (мне по-настоящему стало страшно)! Первым делом он скомандовал закрыть двери казармы – какой-то солдат (думаю один из дневальных) тут же помчался задвигать засов! Прапорщик же стал кричать, чтобы мы выложили перед собой (точнее кинули) всё содержимое вещевых мешков. Что-то он забирал, что-то отпинывал в сторону (думаю, это были запрещенные предметы). Затем прапор скомандовал взять обратно из образовавшейся кучи свои «рыльно-мыльные» (или «мыльно-рыльные» – не знаю, как правильно) принадлежности (зубную щётку, пасту, бритвенный станок).
Когда наконец-то этот ужас закончился, нам показали наши койки, и мы положили вещи на табуретки. Вообще, казарма выглядела старой (как изнутри, так и снаружи). Окна были деревянными, как и пол (он был весь в щербинках и окрашен в тот самый красно-коричневый цвет, который так любят в армии). Двери, лестничные пролёты, ряды двухъярусных коек, побеленный потолок, оконные рамы – всё дышало многолетней историей части. Эта часть была учебной – в ней готовили специалистов младшего командного звена инженерных войск. Однако, как вскорости выяснилось, до самого последнего момента в Пустово, в этих стенах, располагалось военное училище, готовящее офицеров инженерных войск, а настоящий учебный центр только что приехал (передислоцировался) с Дальнего Востока.
Я стоял в комнате для умывания, когда туда зашёл один солдат и поинтересовался не моя ли это зубная паста. В руках он держал как раз-таки именно мою зубную пасту фирмы ROCS, которую я вынужден был оставить на полу в том самом диком построении того самого дикого прапорщика. Солдат вернул мне пасту с комментарием, что она классная. Военнослужащий был очень красивым, со спортивной фигурой, приятным голосом, учтивыми манерами, явно был «обременён» интеллектом и, вообще, выглядел как актёр, снимающийся в фильме на военную тематику. Я был крайне поражен контрасту необоснованной жёсткости прапорщика и необоснованной заботы старослужащего. Кстати, потом выяснилось, что этот солдат был чуть ли не единственным нормальным человеком (в моем понимании слов «норма» и «человек») среди всего личного состава части (1 200—1 300 человек).