Были и другие предметы, странные и несуразные. Из-за них тайник напоминал гнездо морской птицы, собранное из ярких вещиц, спасенных ей из океана.
Старая видеокассета по джаз-аэробике. Черный мужской галстук-бабочка.
Плюшевый слоник. Женская сережка. Одинокий розовый носок.
Книги, фэнтезийные и мифологические, из спальни на первом этаже, с загнутыми уголками – разгладить эти шрамы на страницах, как ни старайся, уже не выйдет. Выгоревшая на солнце фотография: двое родителей и их ребенок.
Как-то в выходные, когда наверху никого не было, Элиза спустилась с чердака и увидела, что двери спален мальчиков не заперты. Особенно ее удивила приоткрытая дверь Маршалла. Из-за оставленных гореть ламп, этот просвет казался слишком ярким пятном посреди коридора – будто дом наблюдал из-под полуопущенных деревянных век. Шестнадцатилетний Маршалл всегда, даже уходя, держал свою комнату закрытой. Увидев в дверную щель его разбросанную по полу одежду и скомканные в изножье кровати простыню и одеяло, напоминающие ворох увядших, засохших листьев, Элиза почувствовала себя так, будто застала его выходящим из душа, даже несмотря на то, что эту комнату она знала так же хорошо, как и любую другую. Знала, какие секреты она хранит. Знала о журналах под тумбочкой с высокими тощими женщинами в нижнем белье и о паре раскладных ножей в красном пенале в глубине ящика компьютерного стола.
Она прокралась вниз по лестнице и услышала тихие, едва различимые голоса мальчиков, доносившиеся из столовой. Пластиковый стук по поверхности обеденного стола подсказал, что на него только что высыпали шашки. По деревянному полу шаркнули стулья – мальчики придвинули их поближе, почти уперевшись грудью в край столешницы.
– Ладно, – проговорил Маршалл. – Повторяю, одна игра – и мы в расчете.
Элиза тем временем проскользнула в гостиную. Мальчики были прямо за углом. Элиза обошла диван, присела на корточки и протиснулась в щель между спинкой и стеной.
Слишком рискованно. Снова этот сердитый голос в ее голове.
Элиза проползла за диваном, высунулась с противоположной стороны, нашла удобную точку обзора между толстыми ножками журнального столика и заглянула в дверной проем.
Ты совершаешь ошибку. Опять.
Но Элиза очень любила шашки – а одной в них не поиграть.
Эдди, босиком, сидел на стуле, по-турецки скрестив ноги. Маршалл ссутулился, подперев подбородок кулаком, его поза напоминала изогнутый вопросительный знак. Шашки уже заняли свои исходные позиции. Младший из братьев сосредоточенно обдумывал первый ход.