Даже если солдаты недовольны приказом, они не подают виду. К счастью, мы только начали погрузку «Герцогини», и большая часть ящиков все еще стоит на пристани.
– Можешь не скрывать свою радость, – с улыбкой говорит Феррик, словно почувствовав мое нетерпение, которое я отчаянно пытаюсь скрыть. – Ты любишь ходить под парусом: этого не надо стыдиться. Я понимаю, что тебе нужно сохранять лицо перед своими подданными, но мы – твои друзья, и никто тебя не осудит. Хорошо?
– Хорошо. – Я хлопаю его по руке, которая лежит у меня на плече. И хотя мне сложно поверить в его слова, я искренне их ценю.
После смерти отца Феррик стал моей опорой. Крошечный, надежный огонек в серой дымке. И хотя Бастиан тоже пытался быть рядом, я не могла принять его поддержку. Я просто не могла ответить на его доброту.
Мы с Ферриком не любим друг друга в романтическом смысле этого слова. Но я доверяю ему больше всех на свете. Без сомнений, он – мой лучший друг.
– Я рада, что ты вернулся, – говорю я, и он с улыбкой целует меня в макушку.
– Я тоже рад, – но тон его голоса говорит об обратном. – Просто… Я чувствую себя виноватым. Ватея перенесла столько страданий. Она заслуживает знать правду о Бларте.
– Ты прав. – Я смотрю на него со всей серьезностью. – Но если она узнает об этом сейчас, то сразу же отправится в тюрьму и перережет ему горло.
– Разве она не будет права? – спрашивает Феррик, и я надеюсь, что он шутит. Еще прошлым летом он бы никогда не произнес таких слов. Но его глаза потемнели, а губы сжаты в тонкую прямую линию. Я понимаю, что на этот раз он совершенно серьезен.
Словно каждый раз, когда я моргаю, какая-то новая часть Феррика меняется до неузнаваемости. В конце концов, именно он нанес Кавену смертельный удар. Он спас меня, но при этом отнял чужую жизнь. Я по опыту знаю, как сильно это может изменить человека.
– Нет, – признаюсь я. – По крайней мере, я так не думаю.
Я тоже сильно изменилась. Когда-то я бы, не раздумывая, согласилась с тем, что Ватея должна перерезать Бларту горло и навсегда покончить с этой проблемой. Боги, да она могла бы разорвать его горло собственными зубами, и я бы все-равно поддержала ее. Но с тех пор, как я узнала правду о семье Монтара – с тех пор, как я узнала, что все люди, которых я убивала «во благо королевства», умерли напрасно, – я больше ни в чем не уверена.