И только на седьмой день измученному от голода и недосыпа
человеку наконец повезло найти добрых людей. К этому моменту он уже
отчаялся выйти живым из этого ада. Те немногие группки, которым
художник отваживался показаться на глаза, гнали "бомжа" обратно.
Кроме того, Артему начал отовсюду мерещился характерный хрип и
скрежет когтей о бетон, а в недолгих, беспокойных снах постоянно
возникали лица людей, чьим смертям он был свидетелем. Его воля к
жизни оказалась практически сломлена видами ужасов и страданий,
обрушившихся на Ставрополь.
Но, в один прекрасный день, увидев вдали шпиль Андреевской
церкви, парень вдруг почувствовал воодушевление. Он пошел вперед, и
с каждым шагом боль, сомнения, и страхи, словно гвоздями
вколоченные в его душу, постепенно покидали ее. Растворялись с
каждой минутой, проведенной на земле вокруг собора. Артем шел, и не
замечал, как из его глаз текут, затуманивая зрение, горячие слезы.
Внезапно накатило чувство стыда за свои поступки и свой внешний
вид, захотелось очиститься, духовно и телесно. Парень вытер глаза
рукавом и опять ускорился, ковыляя стертыми до крови ногами. Он так
и шел, не замечая ничего, кроме золотых шпилей, пока не уперся
прямо в рясу высокому, седому как лунь монаху.
- Отче!!! - Взревел он, и бухнулся на колени, прижимая к себе
подол рясы. Не в религиозном экстазе - просто ноги окончательно
отказались держать его.
Артема не прогнали. Более того, подошедшие на зов священника
люди даже помогли ему подняться, и отвели в какую-то палатку, где
дали горячей еды, стакан компота, и указали на бочку с холодной
водой для омовений. Кроме него, в импровизированном лагере было еще
человек сто, размещенных в бывших квартирах заброшенной
пятиэтажки.
- Что, брат, долго ждешь? - Доверительно спросил его как-то один
нищий, когда Артем получал вечернюю порцию каши, - Я, вот, почитай,
второй день здесь нахожусь. Все никак не распределят…
- И что это значит - "распределят", - Скучным тоном спросил его
бывший дизайнер. Чисто, чтобы поддержать разговор, тем более, что
бесплатная еда привлекала его гораздо больше собеседника. К
счастью, слушать бредни какого-то старого забулдыги долго не
пришлось. Сразу после ужина к "художнику" подошел уже знакомый
монах, и попросил Артема пройти с ним. Ту же фразу он сказал еще
паре десятков новичков, и они дружной толпой вышли со двора,
провожаемые завистливыми взглядами.