…эй, какой театр? У нас свой театр! Кругоооом! от туманной мысли.
«Бальное платье» превратилось в школьную форму. Я кисло вернулась. Почему-то я знала, что сейчас получу два или, если Марья Семеновна сжалится, то три.
ЛЮБИМЫЙ ГЕРОЙ
Ровно три картинки я нарисовала для конкурса «Мой любимый герой», который придумала Марьям Федоровна, учительница литературы.
Я долго думала, кто мой любимый герой. Не придумала. Тогда я спросила Асю, кто мой любимый герой. Про «моих» она не знала, а про своего рассказала. Это был всадник из песни, название которой она не помнила.
– Голова обвязана, кровь на рукаве…– пропела она душевно.
А что, подумала я. Мне нравится. И я сразу представила зеленое поле, по нему скачет лошадь. В седле с трудом держится раненый. Вот-вот на землю упадет. Я нарисовала всадника с белой повязкой на голове. Лошадке я тоже нарисовала белую повязку – на голове и ноге.
Всадника рисовала с себя. Я встала перед зеркалом и два часа пыталась найти самую трагическую форму. Вот он склонился, сполз с лошади, упал. Я сползла с дивана. Лежала на ковре, подогнув ноги и корчась от боли.
– Что с тобой? – выглянула из комнаты Ася с годовалой Юлькой на руках.
– Я умираю, – простонала я и даже пару раз дернулась. Мне казалось, что именно так должен умирать всадник.
– Эй, эй, – Ася засуетилась, стала оглядываться.
Я приоткрыла глаза, громко застонала. Растерянность Аси меня порадовала. Значит, я хорошая актриса?
Ася упала передо мной на колени, посадила Юльку на пол, схватила меня за плечи.
– Светка!
Я со стоном открыла глаза:
– Я…
– Светка! Боже! Светка! Что с тобой?
От ее крика заплакала Юлька.
– Щас, щас, – стала набирать Ася номер Бориса.
А вот Борису звонить не надо. Он мой старший брат. От него влетит по-братски, без стеснений.
Я мгновенно выздоровела:
– Так умирает всадник.
– Какой всадник? – у Аси никак не получалось набрать номер. Руки тряслись и вдобавок Юлька опрокинулась на спину – головой об ковер на полу.
– Твой любимый герой из песни, – торопливо сказала я, стараясь успеть выложить информацию до первого крика Юльки. Юлька пока молчала, словно соображала как заорать – громко или во все горло?
Есть, наверное, еще доля секунды, чтобы похвастаться Асе своим шедевром.
– Ужас какой! – вздрогнула Ася, увидев красную реку, которая начиналась от груди всадника и, витиевато изгибаясь и расширяясь, проливалась за край бумаги.