Из-за подтормаживающего сознания у меня уходит несколько минут на то, чтобы рассмотреть высокие, кажущиеся мягкими, сугробы. Я подхожу к образовавшемуся пригорку и, повернувшись к нему спиной, падаю прямо в объятия снега. Если мама сейчас посмотрит в окно и увидит эту изящную картину, ее точно хватит инфаркт.
Я лежу и пытаюсь понять собственные чувства, набираю в руки снег и жду, пока он растает. Делаю так до тех пор, пока покрасневшие ладони не начинают гореть. Вместо того чтобы подняться, я равнодушно бросаю небольшую горсть январского снега себе в лицо. Его часть попадает в глаза, и мне приходится их закрыть, погрузившись на какое-то время в мир кромешной тьмы и холода.
– Ник! – откуда-то со стороны раздается звонкий встревоженный женский голос, который я узнаю в любом состоянии.
Я лениво поворачиваю голову и замечаю бегущую ко мне Лунару. Дуреха снова вышла из дома без шапки. Куда только смотрит ее писатель?
– Ты, ты… – она тяжело дышит после пробежки по сугробам. – Ты чего тут валяешься?
– Тебя жду, – я снова перевожу взгляд на бледно-голубое небо и солнце, спрятанное где-то там за лохматыми облаками.
– В снегу?!
– А что? Ты же любишь природу, а это, – я хлопаю ладонями по снежному покрову вокруг себя, – настоящее единение с ней.
– Холодно ведь, – осторожно говорит она, явно волнуясь из-за моей возможной реакции.
– Э-э-эх, думал, вместе полежим, – приходится подняться, потому что в последнюю очередь мне хочется огорчать Лу.
Не успеваю я сделать несколько шагов, как она рывком останавливает меня и принимается молча стряхивать с моей одежды снег. На это «мероприятие» у нас уходит несколько минут, во время которых у подруги в глазах стоят слезы. Не в силах примириться с собственным бессилием я отворачиваюсь.
– Тебе не обязательно было за мной заходить, – говорю я, когда мы уже сидим в забитом до отказа автобусе.
– Обязательно, – строго отвечает подруга, поправляя растрепавшиеся от ветра темные волосы.
– Я не собирался лежать там весь день. Просто стало интересно.
– Интересно, каково это – замерзнуть насмерть? – порой Лу становится такой беспощадной, что ее трудно узнать.
– Веришь или нет, но умирать я там не планировал.
– Неужели? – она делает удивленное лицо. – В любом случае больше так не делай.
– Ладно, Лу, – я бережно касаюсь ее руки, – извини за это.