Хелена вытащила из духовки противень с золотисто-коричневыми булками – запах совершенно одуряющий, у него даже голова закружилась.
Поставила чайник. Вода в мойку, оказывается, поступает из зеленого садового шланга.
Она проследила за его взглядом, усмехнулась и вытерла руки о фартук.
– Элитной виллой назвать трудно.
– А как же с горячей водой?
– Только в душе. Там бойлер… короче, я пока еще мало что здесь знаю. Не обжилась.
– Я не потому… при чем здесь… все равно очень мило. Но мне кажется, я бывал в этом доме раньше. Здесь жил пожилой человек… вроде бы его звали Эдгар.
– Эдвард! – Хелена внезапно просияла. – Значит, вы помните моего отца?
– Вашего отца… Вот оно что. Значит, поэтому вы…
– Он в доме престарелых. Альцгеймер.
– Как обидно.
– А вы как сюда попали?
– Так же, как и вы. Попросил у отца разрешения пожить на его даче. Мне надо написать кое-что.
– Вы писатель?
– Исследователь. Изучаю Северную Америку.
– В Упсале?
– А почему бы нет?
Хелена поставила на стол плетеную хлебницу, сгребла с противня свежеиспеченные булки и налила кофе. Толстый глазастый кусок твердого сыра, видавший виды сырный рубанок и масленка.
– Сахар?
– С удовольствием.
На пакете с сахаром – предупреждение. Большие, жирные черно-красные буквы.
– Надо бы запастись, – произнес Ландон задумчиво. – С первого января налог на сахар увеличат на десять процентов. Видно, принятые меры недостаточны…
– Любые меры недостаточны, если послушать Юхана Сверда. Его партия не успокоится, пока не классифицирует сахар как наркотик.
– “Наркотик”, – усмехнулся Ландон. – Вы смеетесь? Наркотики – детская забава. Сахар куда опасней. От кокаина, к примеру, худеют.
– Ну да… скоро начнут бесплатно раздавать пакетики с коксом. Угощайтесь. – Она опять вытерла руки о фартук и присела на диванчик.
– Ваши булки – хоть сейчас на конкурс красоты.
– Ну да… я провалюсь, так хоть булки.
Хелена разрезала булку вдоль и протянула дочери. Молли пристроила четыре фрикадельки и осторожно подняла булку обеими руками.
– Если хочешь, я их тоже разрежу. Удобнее есть, не скатываются.
Девочка молча помотала головой, и на лице матери промелькнула тень тревоги.
Ландону захотелось ее приободрить.
– Спасибо вам за приглашение. Теперь все изменилось. Я рассчитывал на тотальную изоляцию. Думал, буду сидеть, работать и давиться покупным хлебом, из которого выжали все калории.