После заседания совета Келкин коротко и хрипло выступил перед своими сторонниками, объявив, что пришло время признать: Новый город станет их спасением, как служит пристанищем для многих других. Когда он превознес работу Эладоры по обследованию и нанесению на карты Нового города, она снова скукожилась. Рискованная ставка на парламент на основании неоконченного отчета выбила ее из колеи, но что она могла возразить? Келкин бросил кости – обратного пути ни у кого из них нет.
В штате Келкина она занимала достаточно высокую позицию, и отсутствовать на приеме будет невежливо – хайитяне очень чувствительны к вопросам протокола и этикета, – но один круг по залу, и можно покинуть вечер. Для начала, однако, ей надо пройти через вестибюль. Внутри змеилась очередь – посол лично здоровался с каждым гостем. Эладора стала в ряд ожидающих знакомства и была признательна за место у большого открытого камина. Вопреки теплому вечеру за окном в представительстве Хайта холодина. По старому зданию гуляют сквозняки, но это не объясняло стылость воздуха. То ли особые чары воспроизводят тут промозглый климат Хайта, то ли стража из нежити неведомо как вытягивает из холла тепло.
«Посол – Ольтик Эревешич, – припомнила она, – смотрелся так, будто ему полагалось напялить шкуры и размахивать секирой, а не цедить шампанское из фужерчика, едва заметного в громоздкой лапе. Князь-воин из далекого, варварского прошлого Хайта. Для своего поста молод, лет на пять старше Эладоры, зато одержал уже уйму побед. Ордена и знаки отличия украшали его бочковидную грудь, повествуя о гордой воинской карьере, а железный браслет выше локтя предсказывал его благородное будущее».
Пока очередь постепенно приближалась, она рассмотрела фамильный герб на навершии меча и цепочку, стянувшую обручье, чтобы оно налезло на здоровенный бицепс Ольтика. Такое обручье обозначает одного из оберегаемых, высшей посмертной касты расслоенного хайитянского общества.
Отпрыска одного из их великих Домов, наследника родовой раки.
Как раз когда подошел ее черед пообщаться с послом, из толпы выскользнул доверенный служитель и прошептал Ольрику сообщение. Послу пришлось наклонить квадратную голову, прислушиваясь к подручному, и Эладора разобрала слова «третий секретарь». Задержка ей не претила – нежась в тепле у камина, она снова прихлебнула шампанского. Вдруг случится чудо – и ее на весь вечер избавят от разговоров о политике. Их кампания длится пока четыре часа, а она уже чувствует себя разбитой.