– Выметайтесь, Барадин, – приказала она, не глядя. – Лейтенант проводит вас назад к лестнице.
Полог откинулся, и внутрь несмело заглянул лейтенант. Он ахнул при виде ран на лице Исиги, пота и крови на ее голой коже. Поспешил к ней.
– Ничего, – бормочет шпион, – я сам себя провожу.
Прежде чем ишмирские офицеры успели возразить, он ускользнул наружу и быстро двинулся вдоль черной линии, склонив голову, отстранившись от расквартировки захватчиков. Разметка привела его на край райской тверди, и он начал спуск по огненной лестнице обратно, туда, где обретается смертный мир.
На полпути он вытащил из-под рубашки украденное с блюда сердце и выбросил его вниз, в далекий океан. Начисто вытерся, потом, разорвав ткань, наспех сварганил перевязку.
Богиня поцарапала, но крови его не вкусила.
Ей не познать, кто он.
Если бы у Сангады Барадина был сын, то его кости лежали бы сейчас где-нибудь в развалинах Севераста. Может статься, проклятье богатства, насланное Благословенным Болом, превратило бы его в кричащее золото, или его проткнула бы пика из лунного света. Даже если бы он пережил вторжение, то, вероятно, был бы убит в дикой жертвенной оргии, когда банды боевых жрецов прочесывали улицы, вырезая целые районы согласно похоронным обрядам того или иного бога. Шпион видел, как святоши толкали изукрашенные резьбой баки – из переполненных резервуаров выплескивались морская вода и кровь, в них людей топили, поклоняясь Кракену. Для Благословенного Бола братские могилы усыпались монетами. Царицу Львов чтили каннибальскими пиршествами. Даже нашелся способ ускорить небыстрое бальзамирование Ткача Судеб – мумификация проходит чересчур долго, но импортные гвердонские алхимические консерванты могли за минуты сотворить то, на что в Папирусных Гробницах уходили годы.
Если бы у Сангады Барадина был сын, то мальчик был бы мертв.
Но хотя шпион и не Сангада Барадин, а мальчик в одной с ним каюте – не его сын, в течение этого путешествия с южных земель в Гвердон он звался Барадин, а мальчуган – Эмлин. Малому где-то одиннадцать или двенадцать, однако изредка из глаз его выглядывало нечто куда более старое.
Когда его представили шпиону, у мальчика не было имени. Его имя забрали в Папирусных Гробницах.
Сангада нарек его Эмлином. Это означало «паломник» на языке Севераста.