– Знаешь, братка, а ведь у меня есть дед родной, в Ворошиловграде живет. Может, у него денег попросить?
– А это удобно?
– Спрашиваешь! – Толик обиженно фыркнул. – Я всю жизнь рос без семьи, от него только подачки видел. Как думаешь, кому должно быть неудобно?
Через три часа мы уже стояли на пороге полковника авиации в отставке Василия Тегно.
– Дед, открывай! – Мой друг пребывал в хорошем расположении духа. – Это я, твой внучок. Толика помнишь? Я сын Марины, дочери твоей непутевой.
Наконец, дверь распахнулась. Перед нами предстал обычный старик с необычным выражением лица. А выражало оно знакомое всякому человеку чувство печали.
– Как живешь, сынок? – спросил дед. – Выглядишь замечательно, спортом каким-то занимаешься?
– Живу отлично. Мне нужны деньги. Понятно?
Тогда я впервые столкнулся с темной стороной товарища. Кто бы мог подумать, что парень способен на жесткое, беспощадное слово. Он не церемонился, не просил – требовал.
– А сколько тебе нужно? – Не дождавшись ответа, полковник отправился на кухню и вернулся оттуда с железной банкой из-под сахара.
– Триста рублей, дед.
– Триста значит триста.
Старик погрустнел окончательно. Наблюдать за тем, как он откупается от внука, было противно. Не знаю, по каким причинам этот человек не смог забрать сироту в свой благоустроенный дом, но, кажется, собственной совести он заплатил сполна.
* * *
Управлять мотоциклом ни я, ни Тегно не умели, но кого когда это останавливало? Первая попытка проехать хоть сто метров обернулась двойным сальто с болезненным приземлением на пятую точку. Из-за чертова притяжения я потом месяц не мог сидеть. Зато набитые шишки заставили нас приобрести новенькие шлемы.
Откровенно говоря, «Чезет» покупался главным образом для прогулок с девчонками. Мы с Толей даже заключили договор об очередности свиданий. Первую попутчицу я нашел на выезде из города. Вечерами автобусы ездили, плюя на расписание, и загулявшиеся девчонки часто околачивались на остановках, ожидая не пойми чего. Длинноволосая худышка с излишне пухлыми, точно покусанными пчелами, губами, побудила меня остановиться и спросить:
– Автобуса ждем?
– Да, но, касется, я опозтала, – неестественно полные губы напрочь лишили девушку способности разборчиво изъясняться. – Ты случайно не заешь, кода послейный рейф?
Конечно, она опоздала. Автобусы дай бог до девяти ходят, а на часах – полночь. И что только у девок в головах? Воздух, наверное.