Погнали! Откровенное и захватывающее путешествие по дорогам молодости - страница 16
Конечно, начальству такое самовольство не нравилось. Помню, когда замдиректора, которого все звали Швондером, в очередной раз пригрозил штрафами, я подумал: неужели моей жизнью будут распоряжаться сухие начальники, которым неведомо настоящее веселье? Швондер, может, и не виноват, что превратился в говнюка. Видно, жизнь и впрямь оборачивается дублем одного и того же дня, и ты не замечаешь этого, только пока молод? Если это действительно так, то до чего же печально родиться человеком… Я дал себе обещание ни при каких обстоятельствах не оборачиваться занудным мужиком, который трудится от звонка до звонка и живет ради повышения зарплаты. Поклялся жить свободно и находить радость не только в работе, но и вне ее.
За спиной я все чаще слышал: «Юнец-то – способный, далеко пойдет». И я старался. Вскоре ученика Демьяна перевели из стажера в автожестянщики с хорошим окладом. Эту специальность нигде не преподают, но любой, кто хоть как-то разбирается в технике, скажет: автожестянщик – специалист высшего уровня! Я бы сравнил эту профессию с профессией хирурга, только тот восстанавливает человеческие тела, а жестянщик – тела автомобилей. Он занимается всем, что связано с ремонтом кузова, а особо самоуверенные берут ответственность за преображение всей машины. Я был из последних. Амбиции и желание заработать разжигали рабочий пыл, а трудности лишь подстегивали.
Моим наставником стал Виктор Юниман, в народе Немец или Курт, – второй после отца человек, который вывел меня в люди. Под его началом гуляка Демьян обучился не столько профессиональным, сколько духовным навыкам: мудрости, терпению и уважению к труду.
Вдумчивый, спокойный Немец не стремился нравиться и угождать. Клиенты принимали этого чудаковатого слесаря средних лет за угрюмого отшельника, а иногда и за сумасшедшего. Помню первую пригнанную «копейку» с помятым крылом и разбитыми фарами. Автовладелец вкратце поделился деталями происшествия, дав задание управиться за три недели. Но Курт вел себя точно глухой. Мое терпение таяло, как апрельский снег.
– Немец, мы топчемся вокруг этой «копейки» два часа, сколько еще на нее смотреть?