… Похоже, человеческий язык состоит из одних синонимов…
* * *
Афоризм – единственный литературный жанр, которому категорически противопоказан самостоятельный авторский стиль. Единственным заменителем стиля обязана быть предельная четкость мысли – серьезной ли, парадоксальной, просто шуточной. Лучшие афоризмы выглядят так, как будто принадлежат одному автору – или никому.
* * *
Афоризм – мысль, отточенная до такой невероятной краткости, сразу за которой начинается ее разложение. Афоризм – это смысл, который, как акробат без лонжи, балансирует между предельной концентрированностью и собственным распадом.
* * *
Ирония – выросший из своих тесных одежд юмор. Обладающие несравненно более тонким чувством иронии могут, как ни странно, и не обладать чувством юмора. Перерасти его.
Бывает черный юмор, бывает юмор самых разных цветов. Ирония – это юмор, смещенный в ультрафиолет.
* * *
Развитие литературы заключается в установлении всех возможных связей между всеми возможными словами. (Именно поэтому для создания оригинальных, ни на что не похожих произведений целесообразно было бы использовать и «генератор случайных чисел», – см., например, у Борхеса: «причесанный гром», «гипсовая судорога»). Как только все возможные комбинации слов будут исчерпаны, литература прекратится.
Правда, прекратится она значительно раньше…
* * *
«Лучшие слова в лучшем порядке» – известное определение не то прозы, не то поэзии, – кому как нравится. Любопытно, что «худшие слова в худшем порядке», чем бы это не являлось, – а это не мат и не графомания – должно представлять определенную эстетическую ценность – поскольку минус на минус должен давать плюс. Еще не созданный этот литературный жанр давно уж заждался своих основателей. И только Музы знают, сколько на этом пути нас ожидает открытий.
* * *
Позволю себе пошутить: «Поэзия – способ письма короткими фразами в столбик с целью увеличения количества авторских листов».
* * *
(По поводу ПСС Толстого)
Объявление: «Продается самое полное собрание сочинений известного писателя, включающее буквально всё, вплоть до писем, в том числе и последних, завещания и даже произнесенных на смертном одре последних слов. С последующим разложением: критическим приложением».
* * *
Муза – довольно ироническая дама. Периодически уставая от действительно трудного и напряженного общения с подлинными талантами, она возвращается к своему любимому развлечению: «осеняет крылами» какого-нибудь графомана и затем с удовольствием наблюдает, как он, обуянный внезапно открывшимся «вдохновением», истово кропает свой очередной «шедевр». С ее стороны это просто милая шутка, но этой шуточке мы обязаны чудовищному количеству макулатуры, вовсе не на шутку затопившей литературу подлинную. Мало кто догадывается, что гениев и графоманов посещает одна и та же муза, но этих последних она, ей-богу, лучше бы посещала пореже; пореже, Муза, пореже.