Но Кристер отказывался воспринимать ее предложение всерьез и отлынивал от разговора всякий раз, когда она поднимала эту тему. Кики даже маму приплела. Сказала, что Сесилия была бы довольна, если бы Кристер на это пошел. Но и этот аргумент отскочил от него, словно мячик от стенки.
И тогда Кики вышла из себя по-настоящему.
– Сидишь здесь, как идиот, – закричала она. – А ведь это твой последний шанс начать жить по-человечески. И ты не решаешься даже попробовать!
Она его презирала. Но под презрением кипела злоба.
– Ну почему ты такой трус! Так и будешь сидеть в этой квартире, пока тебя из нее не вынесут?
Это была ее последняя фраза. Кики выбежала за дверь и спустя два дня уехала на Кос, так и не попрощавшись с кузеном.
Теперь пришло время раскаяния. С Кристером вообще все было не так просто. Его мама оборвала всякие контакты со своими родителями, после того как забеременела в восемнадцать лет. Она растила сына одна, на деньги, которые зарабатывала в «Сюстембулагете». Вдобавок пересуды, косые взгляды. Мать-одиночка в пятидесятые годы – не то, что сейчас.
Да и Кристер не был пай-мальчиком. Взглянув на его аттестат об окончании девятого класса, Сесилия не придумала ничего лучше, как только устроить сына в тот же «Сюстембулагет», где он и остался на всю жизнь.
Кристер толком не знал ни отца, ни бабушки с дедушкой. Родители Сесилии умерли, так и не повидав внука. Настолько обозлил их последний скандал.
Отец Кики помогал сестре чем мог, но и у него с деньгами было не густо. А потом родители Кики погибли в автомобильной аварии, и настала очередь Сесилии поддерживать племянницу.
По мере сил, которых хватило ненадолго. Потому что уже спустя пару лет Сесилия только с большим трудом могла ухватить бутылку пальцами, сидя на кассе. Проблема была в большом пальце левой руки. Сесилия стала ронять бутылки на пол и настроила против себя начальство. Близилась пенсия, и это несколько утешало Сесилию, но целая жизнь в «Сюстембулагете» с его протравленным алкогольными парами воздухом сильно подточила ее силы. В конце концов коллеги отвели ее в поликлинику.
Потом было много анализов, еще больше намеков и недомолвок, с бесконечными «если бы да кабы», прежде чем врачи вынесли свой вердикт. Сесилия страдала боковым амиотрофическим склерозом, неизлечимым и коварным заболеванием, медленно парализующим нерв за нервом и мышцу за мышцей. Когда паралич достигает дыхательных путей, наступает смерть. В случае Сесилии временной промежуток от объявления приговора до похорон не составил и года.