Некое изделие переходит из рук в руки, каждый раз при смене владельца вызывая очередное шумное приветствие. Приветствия те звучат сплошь суровые, в тоне почтительные, словно при встрече с потомком известного рода. Лишь только раз, от самого младшего, безусого, рыжеволосого, в веснушках, раздалось восхищённо-протяжное, нежно-страстное, как на полную яркую луну. После приветствия изделие примеряется, прикладывается к губам, передаётся дальше. Кузнец с широким открытым благодушным лицом, привычкой раздутыми щеками бурундука с трудом сохраняет напускное спокойствие, часто перебирает края фартука, мнёт засаленную кожу, ожидая вынесения общего суждения.
Меж тем непонятный предмет, медлительно описав круг, оказывается в руках самого высокого из облачённых в шелка хозяев казармы. Красивое строгое лицо правильных пропорций покрыто коричневато-красной корочкой, что обретает всяк живущий без укрытия на открытых просторах степи. Зелёные глаза у замыкающего смотрины отталкивающе холодные, как ветер недавней зимы. Взгляды присутствующих согласно сходятся на мрачном молчуне. Молчун никак не выдаёт эмоций. Уже сложившийся ритуал встречи гостя нарушается. Приветствие изделию не оглашается. С недоверчивым видом всадник, провернув несколько раз в руках ему переданное, печалится до глубоких морщин разочарования на лбу. Восторги товарищей быстро смолкают. Владелец мастерской теряет спокойствие. Кузнец заговаривает торопливо-суетливо, оправдываясь, словно бы располагая мнением влиятельного заказчика:
– Обещал взвесить… испытать на прочность. Докажу – он без изъянов. Слой за слоем сплетал. Слои в узор сводил. Щепотку меди заговорённой добавил, от избавления страха перед водой. Молитвы матери-богине при огне над ним произносил. Клянусь, внутри нет коварных трещин. Ему можно доверять любое поручение.
Слова горячих заверений, однако, не производят никакого впечатления на того, к кому они обращены.
– Взвесь. – Тон ответа такой же холодный, как и глаза говорящего. Щёки кузнеца опадают. – Пришлый тохар4, ты терпение моё искушал? – Растягивая слова, всадник стыдит надменным тоном. Сжимает обеими руками серебряных грифонов на поясе. – Возгордился ты в ленивом нерадении? Сегодня день в день как год прошёл с оплаты. Десять тучных быков при рогах у тебя пасутся. Двадцать тонкорунных овец приплод тебе осенью прошлой принесли и этим летом ещё принесут. Отдаёшь же мне не весь заказанный набор. А я ведь мог и не дожить до этого весеннего дня. Кому б тогда передал моё, мне принадлежащее? Врагам, над могилой? – Зелёные глаза со спокойными зрачками холоднее льда, однако и без ярости тоже. – Есть ли у тебя железо в достатке для взвешивания?