– Кто это – Дарья Викентьевна? Супруга вашего барина?
Конюх вжал голову в плечи, почуяв неладное. На плечо Железного человека опустилась пухлая рука франтоватого толстячка.
– Господь с Вами, Георгий Константинович, зачем пустое спрашиваете?.. Дарья Викентьевна есть законная жена новопреставленного. Это известно всякому светскому человеку. А Вы не беспокойтесь, милейший, никто Вас ни в чем не обвиняет!
– Пока, – нахмурившись, процедил помощник исправника, недовольный, что учитель столь бесцеремонно поучает его при подчиненных.
Работник оторопело помалкивал, не понимая, бояться ему или нет. Поликарпов ободряюще улыбнулся:
– Вы давеча упомянули Орлика. Надо полагать, это и есть сей замечательный жеребец? Сколько ему, милостивый государь? Смею предположить, что перед нами четырехлеток?
«Милостивый государь», к которому так и не вернулся дар речи, молча кивнул.
– Ага, – потер руки седовласый сыщик, – стало быть, не ошибся! Сей Буцефал, конечно, обретается здесь с младых, pardon2, копыт?
Конюх усердно затряс вихрастой головой, подтверждая догадку странноватого дедушки, к чьему негромкому голосу почтительно прислушивались уездные стражники.
Антон Никодимович горделиво выпятил грудь, расправил усищи:
– Вот видите, железненький Вы мой! Что и требовалось доказать!
Вебер невольно улыбнулся, потешаясь над старомодными манерами наставника.
– Ваша версия только что с треском провалилась, господин становой пристав, – сказал он заместителю. – Коняга не топтал головы купца Гнатьева, поскольку живет в усадьбе четыре года и наверняка привык к шуму выстрелов. Нет, кто-то другой проломил черепную коробку нашему Николаю Спиридоновичу. Ежели мы, конечно, верно определили причину смерти…
Придерживая щегольской цилиндр, Поликарпов опустился перед убитым на корточки, внимательно взглянул туда, где у человека полагалось находиться голове.
– Верно, Ваше высокоблагородие, – проговорил он, глядя прямо в глаза полицейского начальника. – Можете не сомневаться. Имеет место удар тупым и тяжелым предметом.
Георгий Константинович снова нахмурился.