Сентябрь 2029 выдался на редкость жарким для центральной России. Днем столбик термометра постоянно зашкаливал за отметку в +25 градусов. Люди, изнуренные знойным и засушливым летом, измученные постоянным ношением респираторов и противочумных костюмов, днем даже не выходили на улицу. Да, честно сказать, и делать-то там было нечего. Город напоминал Чернобыль после 20-летнего закрытия или картинку из фильмов-катастроф начала 21 века. Все здания, предприятия и учреждения были пусты, общественный транспорт не работал, магазины тоже. Люди уже давно вынуждены были заботиться о своем пропитании сами.
После очередной крупной волны эпидемии «ЦаВИРа» в конце 2028 мир перешел в новую фазу своего существования, если быть более точным, то в последнюю фазу своей предсмертной агонии. Жителей на нашей планете осталось так мало, и они были настолько измучены всем происходящим, что их уже почти ничего не волновало в этой жизни. Правительства всех стран давно уже сложили свои полномочия и признали свою несостоятельность в этой неравной схватке. Перепробовав все возможные способы борьбы за выживание, мир потихоньку угасал.
Перед лицом неминуемой смерти оказались все равны: богатые и сильные мира сего умирали также тяжело и мучительно, как и простые смертные. Как это не странно звучит, но болезнь их забирала даже быстрее и «охотнее», чем нищих и бездомных. Секрет был прост: иммунитет никому не нужных бродяг был «более натренированным», а изнеженные отборной едой и накрахмаленными простынями служители закона быстро оказались вне игры в этой борьбе за выживание.
Итак, сентябрь 2029 выдался на редкость жарким для центральной России.
Сергей с трудом открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на запыленной картине, висевшей на стене у окна. Он делал это каждое утро. Глупая картина: цветы в вазе на столе. Кому нужны цветы? Особенно сейчас. Но он упорно не выбрасывал эту «реликвию». Картина напоминала ему о чем-то давно забытом и никому уже не нужном: дом, тепло и уют, запах весны и безмятежности. Каждое утро он гадал, что за цветы на этой долбаной картине? Пионы? Розы? Или как там еще?..... Он с трудом пытался вспомнить еще какие-нибудь названия, но безуспешно. Кроме ромашек и васильков ничего в голову не приходило. Сергей никогда не был фанатом этих чертовых цветов. Но он точно знал, что должен вспомнить, как они называются. И как только он это сделает, то что-то в его жизни непременно изменится. И знал он это совершенно точно.